Современные представления о самости и Я-концепции личности

Приводится по: Янчук В.А. Введение в современную социальную психологию. – Минск: АСАР, 2005, с. 251-352.

Вопросы:

1. Природа человеческой самости.
2. Существующая самоконцепция.
3. Содержание Я-концепции.
4. Теоретические модели организации системы Я-концепции.
5. Формирование Я-концепции личности.
6. Принципы формирования Я-концепции личности.
7. Психологическая устойчивость Я-концепции и механизмы ее поддержания.

Природа человеческой самости

Не смотря на довольно широкую представленность категории самости в психологической да и популярной литературе определение содержания данного понятия связано с опр6еделенными трудностями. Полное ее понимание связано с обязательным прослеживанием физического тела, социально определяемой идентичности (включая роли и взаимоотношения), личность, а так же ее знания о собственной самости (т.е., Я-концепцию) и многое, многое другое. Самость так же может пониматься и как активная сущность принимающая решения и инициирующая действия.

Широкая популярность термина "самость" в социально-психологической литературе сопровождается не менее широкими дискуссиями, от признания ее центральной категорией до ее полного игнорирования. С полной определенностью можно говорить лишь о согласии теоретиков в том, что ошибочным является утверждение о самости как однородной, константной, полностью последовательной и унитарной (Manstead, Hewstone, 1996: 496). Постоянно отражая себя, люди в каждый конкретный момент времени схватывают лишь микрочастицу этой своей бесконечной сущности, более того, подавляющая ее часть, подобно айсбергу, остается за пределами осознания.

История развития исследований самоконцепции носила весьма противоречивый характер. После написания William James блестящей главы "Осознание себя (self)" в "Принципах психологии", прошло более 60 лет до первого ее систематического эмпирического исследования (Raimy, 1948).

Термин "самость" или "эго" был использован по отношению к "внутренней природе" или "неотъемлемой природе" (essential nature) человека (From, E.); к практике и содержанию самоосведомленности (Chein, 1944); к индивиду, известному как индивид (Hilgard, E.R.); к совокупности аттитюдов, относящихся к "I", "Me" или "Mine" опыту (James, W. ); к индивидуальной идентичности и единству личностного характера (Erikson, E.M. , 1956): к ряду мыслительных процессов, оперирующих в интересах способствования внутренним драйвам (Freud, S. , 1933); просто к личности; к всеобщности представлений и чувств индивида по отношению к себе.

Многоаспектность использования термина "самость", его частое отождествление с понятиями "Я", "Я-концепция", находят свое отражения и на существующих определениях.

По F. Bruno (1986) самость, во-первых, являет собой уникальную человеческую сущность, представленную в пространстве и во времени. Во-вторых, самость представляет своеобразное Я, Эго личности. В-третьих, она представляет ощущение собственной идентичности, отражение собственного бытия на протяжении всей истории жизни человека (1986, с. 206-207)

В последние годы в западной психологической традиции принято определение самости как сложного, динамического единства, отражающего реализующееся поведение и опосредующее и регулирующего его (Greenwald & Pratkanis, 1984; Kilhstorm & Cantor,1984; Markus & Wurf, 1987; Rosenberg, 1979; Pervin, 1990).

В отечественной традиции самость определяется как интегральная целостность, "одноличие", "подлинность" индивида , его тождественность самому себе, на основании которой он отличает себя от внешнего мира и от других людей (Современная западная социология, 1990, с. 425).

Наиболее часто ассоциируемым с самостью понятием является Я-концепция. Часто представленные попытки отождествления этих родственных понятий ошибочны. Если самость включает все аспекты человеческой сущности, в том числе и неосознаваемые, то Я-концепция - только осознаваемые, фиксируемые человеком и выступающие для него в качестве ориентиров для самооценки, саморазвития и т.п.

Понятие "Я-концепция" в западной традиции определяется как многоаспектный феномен - как набор образов, схем, понятий, прототипов, теорий, целей или задач (Carver & Scheier, 1981; Epstein, 1980; Greenwald, 1982; Markus, 1983; Schlenker, 1980; Pervin, 1990). В отечественной же традиции под Я-концепцией понимается относительно устойчивая, в большей или меньшей степени осознанная, переживаемая как неповторимая система представлений индивида о самом себе, на основе которой он строит свое взаимодействие с другими людьми и относится к самому себе (Психология. Словарь, 1990, с.475-476).

Представленный перечень определений как самости, так и к Я-концепции демонстрирует широкий спектр подходов, отраженных в литературе, а так же их эволюцию, что представляется особенно важным для понимания данной категории. Определение понятия предполагает и четкое очерчивание его содержания. На мой взгляд наиболее полно оно представлено в концепции M. Rosenberg (1986), частично знакомой отечественному читателю по работе И.С. Кона "В поисках себя: Личность и ее самосознание", авторское изложение которой представлено в следующем разделе.

Существующая самоконцепция

Любое относительно полное описание существующей самоконцепции должно содержать следующие четыре области.

Первое, части (содержание самости); второе, взаимоотношения между частями (структура); третье, пути описания всех частей как целого (измерения); и, наконец, границы объекта (эго-протяженность).

Части, элементы или компоненты самоконцепции включают, прежде всего, элементы социальной идентичности, диспозиции и физические характеристики. В то время как элементы социальной идентичности обычно выражаются в языке именами существительными, диспозиции или черты выражаются именами прилагательными, а также описательными фразами, включая глаголы.

Социальная идентичность. Она является характеристикой человеческого мышления, направленного на классификацию частей реальности, которые существуют в виде категорий. Едва ребенок входит в мир, он уже классифицируется в понятиях пола (мальчик или девочка), возраста (ребенок), расы, национальности, религии, семейного статуса, легального статуса (законнорожденный, незаконнорожденный), имени и т.д. В процессе жизни появляются новые критерии классификации: человек становится доктором, машинистом, демократом или республиканцем, масоном и т.д.

Именно эти категории составляют социальную идентичность индивида - что означает группы, статус или категории, к которым он социально признано принадлежит. В одном смысле эти элементы легко идентифицируются из-за того, что в языке они обозначаются именами существительными. Без риска ошибиться, можно выделить шесть категорий социальной идентичности, заслуживающих внимания: социальный статус, группу членства; наименование ("labels"); приоритетный статус; тип и личностную идентичность.

(1) Социальный статус является универсальной основой социальной классификации и самоопределения. Пол, возраст, семейный статус, стратификационная позиция и занимаемое место являются критериями классификации в любом обществе.

(2) По мере развития общества они подразделяются на группы, базирующиеся на добровольном объединении, сходстве представлений или интересов, разделяемых в культурах или субкультурах, общности происхождения, физического или регионального единства и т.д.

Третий аспект социальной идентичности базируется на процессе "социального обозначения" (labeling). Когда человек ведет себя в противоречии с социальными нормами, его поведение рассматривается как отклоняющееся (алкоголик, проститутка и т.д.). По мере перехода языка глаголов на язык существительных (часто пьющий - алкоголик - ВЯ), скорее через процедуру формального удостоверения или общего социального признания, начинается процесс наименования (labeling) и порождаются ситуативные элементы социальной идентичности.

Четвертый тип классификаций обычно имеет корни в истории и биографии индивида, в существенной мере обусловлен статусом, группой членства или другими обозначениями. Так, человек может быть классифицирован, как бывший осужденный, бывший алкоголик, и т.д. Эти категории влияют на его жизнь разнообразно, когда он включается в скрываемый статус (бывший осужденный) или на основе признания причин прошлых достижений (заслуженный деятель искусств на пенсии).

Более неопределенные и менее общие предыдущие формы категоризации могут быть названы социальными типами. Ими могут быть обычно некоторые синдромы интереса, аттитюды, характеристики или привычки, которые социально понимаются как рядоположные. Во многих обществах человек может рассматриваться как интеллектуал, плейбой и т.д. Эти типы не обязательно становятся характерными аспектами социальной идентичности.

Эти типы крайне разнообразны и не поддаются простой, упорядоченной классификации. Место этих типов в самоконцепции весьма сложно т.к. они могут относиться к тому, как индивид видит себя, что он думает о себе или каким хочет показать себя окружающим.

Последним компонентом социальной идентичности, как это ни парадоксально, является личностная идентичность. Термин "личностная идентичность", конечно, часто используется по отношению к глубинным мыслям, представлениям и желаниям, но он не отражает нашего существующего значения.

Важно заметить, что элементы социальной идентичности представляют собой больше чем просто согласованные категории, в которых определяется индивид. Скорее они часто включают социальные модели, служащие в качестве стандарта для самооценки. Женщина не просто воспринимает себя как доктора, католика или мать, она относится к себе как к "хорошему" доктору, католику или матери, что означает - она воспринимает некоторую идеальную социальную роль. Этот идеал содержит много элементов таких, как черты, аттитюды, поведение, ценности, нормы и кодекс чести. Примером чего является образ матери в американском обществе, которая является сердечной, симпатичной, любящей, работящей, саможертвующей. Эта ролевая модель представляет стандарт, с которым сравнивает себя исполнитель роли.

Содержание Я-концепции

Люди обладают огромными объемами информации о самих себе. Она зафиксирована в структурах памяти и определенным образом структурирована. Психологи предпочитают рассуждать о Я-концепции не как о некой унитарной сущности, а, скорее, как о системе представлений человека о самом себе, фиксирующей уникальное своеобразие собственного Я. Причем, в последние годы чаще речь идет о схемах самости, что, на мой взгляд, является несколько не оправданным сужением содержания обсуждаемой категории.

Как уже отмечалось выше, в каждый данный момент времени в сознании человека фиксируются лишь некоторые аспекты образа Я, называемые феноменальной самостью, спонтанной самостью или рабочей Я-концепцией. Вполне понятно, что феноменальная самость изменяется значительно быстрее чем всеобщность представлений человека о самом себе.

Рассмотрение Я-концепции как всеобщности мыслей и чувств индивида по отношению к самому себе, как объекту, предполагает вычленение следующих конституирующих: (1) компонентов, (2) структур, (3) измерений, (4) фокусов внимания, (5) областей, (6) планов и (7) мотивов (Rosenberg, M. , 1982, pp. 1 - 12).

Компоненты. Компонентами Я-концепции являются части, элементы или единства, составляющие ее. В первую очередь они представлены именами существительными (белорус, мужчина, студент и т.п.) и прилагательными (интеллигентный, чувствительный, добропорядочный и т.п.). По отношению к этим компонентам весьма сложно сформировать какую-либо упорядоченную классификацию. Одной из причин является обилие слов, обозначающих характеристики личности. Так, в русском языке их более 20000, в английском, по оценкам Allport и Odbert (1936) - более 18000. Кроме того, подобная классификация затруднена еще и тем, что Я-концепция отражается в естественном языке, для которого характерны размытость и дублирование многих терминов.

Первые серьезные попытки такого рода классификации были предприняты в 1950 году J. Bugental и S. Izelen (1950, p.483 - 498), а в 1954 году - M.H. Kuhn и T. McPortland ( , 1954,p. 68 - 76). Однако этим классификациям был свойствен целый ряд противоречий. Наиболее успешной явилась попытка C. Gordon систематизировавшего ответы опрашиваемых по широко применяемому опроснику "Кто Я?", позволившее сформировать 30 широких категорий. В последующих работах ему удалось сформировать частотный словарь, включающий 5000 единиц (Gordon, C., 1974). Это во многом софистическая классификация явилась наглядной иллюстрацией множественности элементов Я-концепции.

Структуры. Категория "структура" отражает взаимоотношения между элементами. Для расположения частей друг относительно друга важным является способ их упорядочения. Не все компоненты равноположны. Некоторые являются основополагающими, другие - периферическими. Вместе с тем крайне важно выяснение того, насколько характерен тот или иной компонент для данной личности, особенно, какой из них является наиболее значимым. Наряду со значимостью и характеристикой важной характеристикой является последовательность частей, описанная Morse и Gergen (1970, pp. 148 - 156), как "степень, в которой (индивид) рассматривает различные компоненты Я-концепции, как формирующие связанное целое, как последовательные друг относительно друга".

Представленность различных элементов в Я-концепции в поле внимания индивида стала предметом исследования McGuire и Padower-Singer, которые установили, что их последовательность может меняться от ситуации к ситуации.

Такая особенность последовательности элементов Я-концепции, по мнению McGuire не обязательно обусловлена мотивом самоуважения. В отдельных случаях в качестве наиболее характерных элементов могут осознаваться негативные качества. Критическим является не вопрос о том, является ли то или иное качество хорошим или плохим, а то, насколько характерным оно воспринимается.

Особенности структуры Я-концепции, ее взаимосвязь со структурами Я-концепций других людей, хорошо иллюстрирует приводимая ниже "Методика изучения Я-концепции личности" (Емельянов Ю.Н.1985, с. 124-128).

Измерения. Измерения отражают некоторые а абстрактные качества, характеризующие особые компоненты Я-концепции или самости как всеобщности. Примерами измерений являются самооценка, стабильность Я-концепции, самоуверенность и самокристаллизованность. Проиллюстрировать выраженность выделенных измерений Я-концепции можно на примере такого значимого личностного качества, как ум. Для понимания значимости этой характеристики для человека следует, во-первых, выяснить, как он сам оценивает себя по данному параметру (самооценка); во-вторых, является ли это отношение постоянным или изменчивым (стабильность); в-третьих, насколько уверен в этой своей характеристике человек (самоуверенность); в-четвертых, насколько четко он определяет и структурирует суждения о типе и уровне своего интеллектуального развития (самокристаллизованность); и т.п. Но эти же измерения могут быть отнесены к отношению индивида к себе, как к целому. Так, понимание Я-концепции может привести нас к выводам о том, является ли она в целом положительной, стабильной, сохраняется ли уверенность в себе по мере перемещения в жизненном пространстве, устойчива ли и кристаллизована Я-концепция.

Измерение самоуверенности или самоэффективности характеризует степень владения человека самим собой на пути достижения преследуемых целей и характеризует особенности возложения ответственности за свои действия. Rotter предложил своеобразную классификацию людей на два типа: с внутренним и внешним локусом контроля ( 1966). Лица с выраженным внутренним локусом контроля проявляют тенденцию объяснения причинности собственных достижений своими способностями и усилиями, лица же с внешним локусом контроля склонны возлагать ответственность на внешние обстоятельства. По аналогии Franks и Marolla предложили различать внутреннюю и внешнюю самооценку (1976, c. 324 - 341). Внутренняя самооценка проявляется в склонности приписывать причинность своим способностям, внешняя самооценка - во внешнем мире. Проблема самоэффективности исследовалась A. Bandura, проанализировавшим особенности ее формирования и техники развития. Самоуверенность и самооценка представляют различные измерения. Самооценка отражает степень принятия человеком самого себя, уважения к себе, значимость.

Фокусы внимания. Фокусы внимания относятся к сфере центральности Я-концепции в поле сознания индивида применительно к тем или иным ситуациям. Они позволяют выявить место, которое занимает Я-концепция в сознании человека: сосредоточенно ли его внимание преимущественно на себе или на внешнем мире, озабочен ли он своими внутренними качествами или особенностями своей самопрезентации и т.п. Фокусы внимания ассоциируются с такими категориями как "само-осведомленность", "само-направляемое внимание" и "самро-фокусирование".

Duval и Wicklund (1972) формулировали теорию самоосведомленности, часто определяемую как объективная самоосведомленность, в соответствии с которой человек рассматривается как объект собственного анализа. Этот анализ или фиксация внимания на определенных аспектах собственного Я приводит к определению интернализованных аттитюдов, ценностей, морали, физического бытия, наконец, на более неопределенном образовании, каким и выступает самость. Как только в плоскости внимания оказывается определенный аспект самости в область анализа включаются связанные с ней характеристики. Так, например, затяжка на колготках сразу включает рефлексию внешнего облика с акцентом на оценку публичной самости. Интересно отметить, что пока человек не обращает внимания на эту субъективно негативно характеризующую его деталь внешнего облика он чувствует себя относительно. Фиксация же в сознании наличия доступным другим дефекта формирует в самосознании гипертрофирование роли данного негативного аспекта в характеристике самости с точки зрения оценивающих других. Как следствие, человек теряет непроизвольность управления своим внешним обликом, начинает прятать дефект и, как это ни парадоксально, сам выдает себя. В данном случае внешний наблюдатель фиксирует в своем сознании элемент искусственности в поведении наблюдаемого и начинает придирчиво выяснять его причину. В случае фиксации негативной моральной самохарактеристики часто используется другая стратегия - проявляющаяся либо в избегании ситуаций возможной оценки морального Я, либо дискредитация оценщика.

В этой связи Duval и Wicklund различают объективную и субъективную самоосведомленность. Субъективная самоосведомленность представляет состояние сконцентрированности сознания на внешних по отношению к индивидуальному сознанию событиях, личной истории, в то время как объективная самоосведомленность сфокусирована исключительно на самости личности. Как отмечают эти же исследователи, можно говорить о наличии хронических индивидуальных различий в самоосведомленности.

Резюмируя можно отметить, что механизм самоосведомленности способствует своеобразному введению самости в ролевую игру. Человек, концентрирующийся на себе начинает действовать в соответствии с интернализованными аттитюдами и моральными стандартами. Противоречия между данными стандартами и реальным поведением включаясь в плоскость осознания начинают преодолеваться с той степенью интенсивности, в которой личность оценивает их значимость для себя самой в данной конкретной ситуации.

Области. Области Я-концепции включают ее широкие пласты или сферы к которым относят "телесное" и "социальное"; "внутреннее" и "внешнее"; "сознательное" и "бессознательное"; "аутентичное" и "неаутентичное"; "эго" и "эго-протяженность" и т.п. Большая часть перечисленных областей Я-концепции достаточно хорошо известна читателю и поэтому я не буду останавливаться на их подробной расшифровке, тем более что отечественный читатель может познакомиться с ней в книге И.С. Кона (1984). Особый интерес представляют области аутентичного - неаутентичного и эго-протяженности.

Аутентичное обычно определяется как осознаваемое человеком как относящееся к его самости. Это своеобразное искреннее согласие человека с тем, что такого рода особенности присутствуют в структуре его Я-концепции. Причем, аутентичное далеко не всегда ассоциируется с положительными характеристиками. Человек может осознавать свою неискренность, необязательность, несдержанность, непунктуальность и т.п. Точно так же обстоит дело и с неаутентичным - осознаваемым человеком как не характерное для себя, но предъявляемым в соответствии с ситуативно решаемыми задачами. Примером чего является повышенная интеллигентность в присутствии особо значимого лица. Предъявляя это идеальное Я человек может осознавать что в реальной жизни и при других обстоятельствах он далеко не всегда соответствует данному идеалу и это-то осознание собственной неаутентичности может вносить в сознание элементы эмоционального напряжения. Хотя и в данном случае процесс осознания собственной неаутентичности далеко не столь одномерен. Человек может идентифицироваться с неаутентичным и искренне "верить" что как раз оно и является аутентичным. Хорошей иллюстрацией сказанному являются романтические взаимоотношения в которых партнеры, особенно на первых порах, стремятся создать образ идеальных рыцаря и принцессы, демонстрируя набор качеств, которые далеко не всегда предполагается воспроизводить в будущем. Общей особенностью такого рода идеализированных самопрезентаций является осознание партнером элементов собственной неаутентичности при наивной уверенности, что партнер как раз аутентичен и таким будет всегда. В частности, именно на этом обстоятельстве основаны многочисленные прозрения, сопровождаемые предъявлением искренних претензий и обвинений в адрес друг друга.

Область эго-протяженности охватывает круг объектов (одушевленных и неодушевленных) сопричастных к самости человека и косвенно характеризующих ее. Это и родители, и родственники, и ВУЗ, квартира, книги, увлечения, горд и многое, многое другое, оказывающее определенное влияние на становление личности и косвенно характеризующее его внутренние психологические особенности. Так, квартира человека дает определенную характеристику таким его особенностям как аккуратность, вкус и т.д. Родители так же создают некоторые основания для характеристики возможных особенностей их детей. Не случайно в народной мудрости присутствует убеждение о возможности точного прогноза в отношении будущего поведения жениха или невесты на основе анализа взаимоотношений между их родителями. Определенные основания для такого рода утверждений конечно же имеются. Именно родители часто выступают в качестве эталонов или моделей для решения определенного класса задач и именно они формируют огромное количество поведенческих алгоритмов, схем и эвристик в последующем воспроизводимых при решении сходных задач. Причем, вооружение подобного рода поведенческой алгоритмикой часто является основанием будущего проблемного поля детей, обусловленного ее неадекватным применением. В любом случае можно констатировать, что область эго-протяженности является крайне важной и информативной в отношении Я-концепции человека.

Плоскости. Под плоскостями Я-концепции обычно понимают уровни ее осмысленности. Люди склонны рассматривать себя такими, какими они являются в реальности, какими они могли бы быть в идеале, в динамике, в глазах других людей и т.д. Наряду с этим Я-концепция включает в себя плоскости реального, возможного, фантазии, морали, исполнения и т.п.

В зависимости от обстоятельств у них может доминировать та или иная плоскость. Важен вопрос соответствия или согласованности различных плоскостей друг с другом, их противоречия и взаимопересечения. Соответственно различаются образы Я-реального, Я-динамического, Я-воображаемого, Я-фантастического, Я-должного и Я-представляемого. Эти образы как бы характеризуют представления человека о том, каким он видит себя в данный момент; какое Я кажется ему возможным; кем он воображает себя; каким он хотел бы стать; каков образ его морального Я и т.п. Каждый такой образ формирует своеобразную когнитивную схему, имеющую собственную систему координат.

Плоскости могут пересекаться друг с другом, входить в конфликты друг с другом. Им из наиболее распространенных конфликтов такого рода является конфликт морального или идеального Я с Я-реальным.

Особую роль играет плоскость исполняемого или самопрезентации - образ, представляемый для окружающих. Он строится, как правило, с учетом особенностей саморефлексирования, идентификации с адресатом предъявления и часто рассогласовывается с Я-реальным. Плоскость презентации наиболее полно разработана в работах Goffman и Swann и будет подробно представлена в разделе, посвященном социальному познанию и объяснению.

Мотивы. Мотивы или импульсы, побуждающие человека действовать в интересах Я-концепции столь же многообразны. Люди предпочитают высокую самооценку низкой, ясное представление о себе - размытому, стабильную Я-концепцию - изменчивой, ощущение высокой самоэффективности низкому и т.п. Многими авторами в качестве ведущих мотивов Я-концепции называют мотивы самоуважения и самосоответствия.

Отношение человека к себе никогда не бывает безразлично-нейтральным, незаинтересованным, причем, по словам И.С. Кона (1984), эмоциональная тональность, направленность (как положительная, так и отрицательная) и интенсивность этих чувств пронизывают все сферы человеческой жизнедеятельности. Позитивное самоотношение является условием психологического благополучия и, в конечном итоге - "психологического здоровья" человека. Согласно Steele (1988), люди обладают ярко выраженной потребностью в самоутверждении, потребности в позитивном представлении себя и своих позитивных особенностях, свойствах и качествах. Снижение самоуважения в каком-либо аспекте может быть компенсировано повышением самооценки в другом. Последнее обстоятельство иллюстрирует распространенную тенденцию людей к поиску сильных сторон и всяческому подчеркиванию их как перед самими собой, так и перед другими.

Существует множество возможностей позитивизации образа собственного Я и связанного с ним самоотношения. Одной из наиболее часто используемых является способность избирательной переработки как поступающей извне, так и зафиксированной в структурах памяти информации. Другая возможность представлена в избирательном атрибутировании (причинном обосновании) позитивного характера совершаемых действий, в том числе и очевидно социально не одобряемых. Этот процесс стал специальным объектом рассмотрения Markus (1990), в рамках его концепции возможных самостей, суть которой будет изложена выше. Смысл подхода сводится к тому, что обладая большим числом возможных самостей или Я-концепций, люди мотивированы на использование желаемых и игнорирование не желаемых. Во многих исследованиях, да и в эмпирическом опыте представлено множество примеров того, как человек проявляет исключительные "творческие способности" для вытеснения, рационализации, т.е. оправдания, совершенных негативных деяний, могущих отразиться на позитивном самоотношении.

Эта же тенденция к поддержанию и развитию позитивного самоотношения характерна и для сферы межличностных взаимоотношений. Tesser (1988) в своей модели сохранения самооценки показал зависимость самооценки от следующих трех переменных: исполнения, близости и уместности. В этих трех переменных отражается тенденция людей к демонстрации собственной успешности в деятельности, наличии связей с сильными мира сего, наконец, значимости осуществляемого поведения для собственной самооценки. Вместе взятые они подчеркивают значимость публичной самости, обусловливающей достаточно сильную зависимость людей от общественного мнения. Понятно, что в данном случае речь идет не об общественном мнении как некоей абстрактной данности, а о мнении конкретного значимого окружения, от которого во многом зависит собственное благополучие. Причем, эта зависимость затрагивает и плоскость эго-протяженности, чем, в частности, объясняется стремление людей соответствующим образом принять гостей, не "ударить в грязь лицом" во внешнем облике себя и своих детей, презентируя их значимым другим и т.п.

Столь же важно и чувство постоянства собственного Я, позволяющее поддерживать и сохранять устойчивость сложившейся "схемы самости", даже при условии ее иллюзорности и неадекватности. Именно стабильность и представляет своеобразную основу для прогнозирования своего поведения, ориентирования в будущем развитии событий. Swann (1987) в своих работах по теории самоверификации показывает наличие поддержания обратной связи по уточнению образа собственного Я, причем самоверификации избирательной, позволяющей фиксировать устраивающие самоподтверждения и игнорировать или дискредитировать не подтверждающие.

В социальной психологии имели место так же многочисленные попытки интеграции описанных конкурирующих базовых мотивационных сил в адекватное описание само мотивации. Одна из гипотез подчеркивает аффективный характер мотива на позитивное самоотношение, проявляющегося в гибкости и пластичности проявлений образа Я, и когнитивном - мотива к само стабильности. Другая гипотеза выдвигает объяснения посредством определения необходимости некоего стабилизирующего начала для само определенности и динамического для саморазвития. Здесь же следует иметь в виду и индивидуальные особенности, проявляющиеся в экстра- или интравертированности. По-видимому, для экстравертов характерна большая динамичность, в то время как для экстравертов - большая само стабильность.

Представленный обзор структуры и содержания Я-концепции не носит некоего законченного и исчерпывающего характера. В данном случае основной целью была демонстрация находок, накопленных в социальной психологии в отношении описания различных конституирующих Я-концепции и их соотношения друг с другом.

Теоретические модели организации системы Я-концепции

Общую схему возможного описания и построения системы представлений человека о самом себе и окружающем его социальном и физическом мире предоставляет теория когнитивного диссонанса Leon Festinger. Эта теория формулирует общий принцип конструирования, предоставляет возможные линии взаимодействия с поступающей извне актуальной информацией, наконец, дает описание возможных стратегий преодоления внутреннего дискомфорта, связанного с наличием существенных противоречий в значимых представлениях. Сказанное обусловливает необходимость более глубокого ознакомления с основными положениями теории.

Теория когнитивного диссонанса. Теория когнитивного диссонанса была опубликована в 1957 году. Исходную основу теории составили принципы теории поля Kurt Lewin подчеркивавшие общую тенденцию когнитивных процессов к установлению и поддержанию равновесия в системе.

В своих размышлениях Festinger попытался дать ответы на поставленные Lewin кардинальные вопросы. Что лежит в основе выбора определенной линии поведения человеком в той или иной ситуации? Почему он реагирует именно данным образом, а не каким-либо иным? Исходным тезисом для него являлось положение теории поля о том, что " человеческий организм стремится к установлению внутренней гармонии, последовательности или соответствия между своими взглядами, аттитюдами, знаниями и ценностями" (1957, с. 260). Суть теории представлена в следующих основоположениях:

1. Между когнитивными элементами могут существовать отношения несовместимости или диссонанса.

2. Возникновение диссонанса обусловливают стремление к снижению диссонанса с целью избежания возможности его усиления.

3. Проявление этого стремления включают изменение поведения, изменения знаний и осмотрительности в отношении к новой информации и к новым взглядам.

4. Максимально возможный диссонанс между двумя любыми элементами равен общему сопротивлению изменению между всеми менее диссонирующими элементами. Величина диссонанса не может превышать эту суммарную величину потому, что она является предельно возможной и изменение ценности этих менее устойчивых элементов может привести к снижению диссонанса ( 1957, с. 28-31).

Само понятие диссонанс определяется как несоответствие между когнитивными элементами. В случае же если когнитивные элементы логически последовательно вытекают один из другого имеет место когнитивный консонанс. Когнитивные элементы представляют взгляды. Представления и знания человека об окружении и самом себе и своем поведении. именно отношения между элементами и создают возможность возникновения как диссонанса, так и консонанса. Причем эти элементы должны находиться в значимой для человека связи. Величина диссонанса может быть представлена при помощи приводимой формулы:

Величина Значимость X второго когнитивного элемента

=

диссонанса Значимость X первого когнитивного элемента

Исследования последних лет проводимые в плоскости изучения своеобразия структуры и проявлений системы человеческих представлений показывают ее иерархическую организацию. Одной из первых и наиболее удачных работ в анализируемой области является работа Milton Roceach (1973).

Выстраивая иерархию представлений, Roceach выделяет пять их типов, обозначая A, B, C, D, и E соответственно: a) первичные представления о природе окружающей реальности; b) представления, основывающиеся на углублении в личную практику; c) представления, полученные от авторитетных источников; d) периферические представления полученные от авторитетных людей; e) беспоследственные представления. Особенности и содержание этих представлений отражены в приводимой ниже таблице.

Таблица иерархических типов представлений.

Тип представлений	Определение	Примеры
Типа A первичные представления Тип B+ основные представления Тип B- Тип С авторитетные представления Тип D периферические представления. Тип Е беспоследственные представления	Представления, которые являются бесспорными, т.к. каждый человек находясь в данной позиции будет думать также Представления, которые являются бесспорными, т.к. я буду их придерживаться вне зависимости от того, будут ли с ними соглашаться другие люди. Представления, которых придерживаются или не придерживаются авторитетные люди. Представления, которые получены от авторитетных лиц. Представления, изменение которых не отражается на остальных представлениях	Я знаю, что солнце восходит на востоке. Я знаю, что меня зовут Милтон Рокич. Я считаю себя интеллигентным человеком. Я считаю себя рациональным человеком Я считаю себя ненормальным человеком. Я считаю себя неинтересным для других. Глава государства, Эйнштейн, ученые, родители и т.п. Я считаю, что развод аморален. Я знаю, что Юпитер имеет двенадцать лун. Я считаю, что Софи Лорен лучше Элизабет Тэйлор.

В приведенной схеме представлено общее описание выделенных Roceach типов представлений. Остановимся на их более подробной интерпретации.

Первичные представления. Тип А представлений находится в центре схемы Roceach. К ним относятся общепринятые мнения о природе физической и социальной реальности, личности о самой себе. Примером такого рода представлений являются мои представления о том, что меня зовут Владимир Янчук. и т.п.

Отличительной особенностью такого рода представлений является то, что они фиксируются в форме своеобразных аксиом, бесспорных для людей истин, разделяемых, по их мнению всеми. Вполне очевидно, что в силу этого данные представления наиболее устойчивы по отношению попытка их изменения, в том числе и по причине их фундаментальности для всех иных типов представлении. Аналогия может быть представлена в виде фундамента, на котором стоят самые различные по архитектуре здания. Общим является то, что разрушение фундамента приводит к ломке всего здания, в то время как изменение других элементов связано с меньшими последствиями для него.

Продолжая избранную логику рассуждений, в качестве иллюстрации можно представить тот существенный кризис личности, который происходит в ней в ситуации выяснения того, что родители ребенка не являются родными и т.д. Одновременно можно проследить и взаимосвязь этих представлений с другими типами, проявляющуюся в том, что изменение фундаментальных основ самовосприятия приводит и к трансформации различных аспектов мировосприятия. Например, к обсуждению таких категорий как “добро” и “зло”, “истина” и “ложь” и т.п.

Основные представления. К разряду трудноизменяемых относятся и представления Типа В. На протяжении процесса социализации у человека формируется определенная система представлений, которая приобретает определенную автономность от оценочных суждений со стороны социального окружения. Эти представления бесспорны для личности вне зависимости от того, верит ли в них и согласен ли с ними еще кто-либо. Многие из этих представлений носят позитивный характер и относятся Roceach к Типу В+, другие же, обладающие негативным характером - к Типу В-. Позитивны представления дают информацию о том, что именно мы представляем и что собираемся делать, негативные же - информацию о наших страхах и тревогах.

Иллюстрируя возможные плоскости проявления позитивных представлений в качестве примера можно привести характерный для Я-концепции мотив самоуважения и самоудовлетворенности. В частности, именно в стремлении к сохранению к самоудовлетворенности видится одна из причин характерной для многих людей тенденциозной избирательности по отношению к внешним оценочным суждениям. Так, несколько вопросов, адресованных человеку могут спровоцировать его преувеличение собственной интеллектуальности. Точно так же как просто доброжелательная манера выстраивания диалога может привести к гипертрофированию собственной значимости и шарма. Тип В+ представлений как бы представляет позитивный образ себя и окружающего мира. создавая возможности для формирования амбиций и проявления собственных достоинств.

Другая крайность выражена в Типе В- представлений, относящихся к свойственным людям фобиям, комплексам, навязчивым идеям и т.п. Довольно распространены невротические страхи по поводу состояния собственного здоровья, самоидентичности и самокомпетентности. Например, любые попытки успокаивания и опровержения, в том числе основанного и на объективных фактах, человека, внушившего себе идею о собственной внешней невзрачности или неизлечимой болезни встречаются с устойчивым игнорированием. Любопытной особенностью представлений данного типа является и то, что наличие их в отдельных случаях выступает своеобразной демонстрацией собственной “уникальности”, а потеря той или иной негативной характеристики вызывает страх потери этой уникальности.

Авторитетные представления. К Типу С относятся представления, которые формируются у людей в отношении мнений и оценочных суждений авторитетных источников. Многие факты физической и социальной действительности обладают возможностью разнотолкования и альтернативной интерпретации в связи с возможными изменениями в знаниях и невозможностью личного обоснования и доказательства. каждый человек в огромном количестве ситуаций нуждается в обращении к авторитетам для определения ориентиров и критериев.

В качестве авторитетов могут выступать родители, сверстники, педагоги, ученые, политики и т.д. именно к ним обращаются люди в процессе нахождения ответов на актуальные вопросы, Причем и по отношению к авторитетам выстраиваются субъективные иерархии, приводящие к большему доверию к одним из них и к меньшему доверию к другим. Примерами подобного рода обращений буквально пронизана человеческая жизнь. так в ситуации политического выбора по отношению к гражданам в качестве авторитетов могут выступать диаметрально противоположные источники, а иногда и вовсе случайные. Точно также, как и в ситуации разрешения внутриличностного конфликта.

Периферические представления. Четвертый тип представлений - Тип D также относится к представлениям, полученным из авторитетных источников. Отличие заключается в том, что данные представления не затрагивают личностных интересов и в этом смысле периферийны, изменение их не затрагивает личностных устоев. Например, я считаю, что у Юпитера 12 лун не в результате собственных исследований в данном вопросе. а потому, что я доверяю определенным источникам информации. Исходно я подготовлен и к возможному изменению этих представлений, в случае если я получу из авторитетных источников новую информацию о том, например, что лун не 12, а 13. Если же эти авторитеты дискредитировали себя, то я имею возможность обращения к другим.

Беспоследственные представления. К Типу Е относятся представления, изменение которых существенно не отражается на системе представлений в целом. Например, если я , как замечает Roceach, откажусь от тезиса о том, что Софи Лорен лучшая актриса, чем Элизабет Тэйлор, то вред ли это кардинально отразится на моем самовосприятии и мировосприятии. в этом смысле данные представления и определяются как беспоследственные. В то же время приведенный пример может быть рассмотрен в качестве адекватного по отношению к нейтральному человеку, Если же он являлся страстным поклонником таланта данной актрисы, то изменение его представлений будет сопряжено со значительными сложностями.

Обосновывая взаимоотношения между выделенным уровнями иерархии типов представлений. Рокич в качестве ведущего критерия выдвинул критерий сложности изменения:

“система представлений любого человека ранжируется по значимости от беспоследственной, через периферическую, к авторитетным представлениям и, наконец. к основным, максимально устойчивым к изменениям и не зависящим от социального одобрения и, что парадоксально, от всеобщего социального одобрения. Все эти представления в совокупности организуют единую систему, Она имеет определенное содержание и структуру. Ее функционирование заключается в оказании помощи индивиду в регуляции и выживании благодаря формированию позитивной самооценки и минимизации негативной самооценки. У каждого человека имеется также потребность в познании себя и окружающего мира в той степени, в какой это возможно, в том числе игнорируя информацию неизвестную”.( Social Psychology, 1973, p. 35-36).

В качестве объективных оснований вычленения представленных пяти типов представлений Roceach приводит исследование Joseph Reiker и Richard Wiseman из Мичиганского университета исследовавших возможность изменения представлений при посредстве гипноза. Результаты исследований со всей очевидностью подтвердили существование иерархии представлений и сложность изменений высших уровней относительно низших. Бала выявлена и зависимость представлений одного уровня от других. Причем наибольшим эффектом обладали типы А и В, меньшим - тип С, еще меньшим - тип D, наконец. наименьшим - тип Е. (там же, с. 36)

Существенным в подходе Roceach является попытка постановки вопроса о иерархичности зафиксированных в социальном опыте личности представлений в контексте их возможного изменения. Нося во многом эмпирический характер, он знаменует своеобразную веху в социально-психологических исследованиях структуры совокупного социального опыта в плане перехода от рациональных, равновесных, машинных моделей организации систем к иерархизированным, динамическим моделям. Подтверждением отмеченной тенденции является попытка иерархизации по критерию психологической центральности (Roceach, 1986), семантической дистанции относительно структур самости (Reikovski, 1984) и т.д. Знакомство с подходом Януша Рейковского представляется особенно интересным.

Теоретические подходы к описанию структуры и содержания самости

Экзистенциально-феноменологический подход. У истоков формирования экзистенциально-феноменологического подхода, а точнее исследования уникальности индивидуального само- и мировосприятия стояло много выдающихся психологов, особе место среди которых занимают William James, Gordon Allport, Kurt Lewin и Karl Rogers.

James в своих Принципах психологии представил одно из самых блестящих феноменологических описаний человеческой самости. Он в меньшей степени интересовался вопросами индивидуального своеобразия человеческой самости, уделяя основное внимание универсальным аспектам сознания, которые представляют его номотетический аспект.

Отмечая постоянную изменчивость сознания, представленную сложным соотношением моментального «I» и пережитого «Me», James подчеркивал, что оно никогда не бывает идентично одинаковым. «Любое размышление о данном факте, строго говоря, уникально и лишь частично сходны с другими размышлениями об этом же факте» (1950: 233-234). Каждое новое размышление в снятом виде включает предшествующее и, одновременно, дополняет его новым содержанием. По мнению James сознание уподобляется непрерывному потоку, в котором каждый элемент сцеплен со всеми другими элементами и, одновременно, отличен от них. Он выделяет четыре свойства сознания:

1. Каждое «состояние» сознания стремится быть частью личного сознания.

2. В каждом личном сознании, состояния постоянно сменяются.

3. Каждое личное сознание чувствуется, как непрерывное.

4. Оно заинтересовано в некоторых частях своего объекта, а в других нет, и все время оно или принимает или отвергает те или другие части, - одним словом, выбирает среди них (Джемсъ, 1902: 115).

Подчеркивая уникальность каждого сознания в его интерпретации окружающего James отмечает «никакая мысль невидимо не входит непосредственно в мысли другого личного сознания, как принадлежащая ему. Абсолютная уединенность, несократимая множественность, - вот закон... Ни одновременность, ни близость в пространстве, ни сходство по качеству и содержанию не способны заставить проникнуть друг в друга те мысли, которые отделены барьером принадлежности разным личным сознаниям» (там же, с. 116). Обосновывая субъективность индивидуального сознания James утверждает, что каждый объект, проходящий перед сознанием всегда имеет ореол, образуемый отношениями, окружающими образ (там же, с. 126).

Gordon Allport (1937) первым подчеркнул уникальность каждой личности, обусловленную интегрированными паттернами, отличающими каждого человека от другого. Формулируя идею «функциональной автономии» он связывает автономность человеческих мотивов с уровнем зрелости. У Allport человеческие мотивы всегда современны, т.е. моментальны как и у James. «То, что побуждает должно побуждать в данный момент. Характер мотивов радикально изменяется с момента рождения до зрелости, что дает основания говорить о том, что мотивы взрослого вытесняют мотивы новорожденного» (1940: 545).

Allport постоянно подчеркивал центральность категории самости для рассмотрения личности. Для фиксации специфичности именно человеческой самости как социальной он ввел специальное понятие - proprium, как основание последовательности, характеризующееся аттитюдами, целями и ценностями. Этот proprium не является априорным, а развивается во времени, предоставляя чувство самоидентичности, самооценки и образа самого себя. В своих рассуждениях Allport концентрируется на текущих переживаниях человека, его феноменологической самости и условиях адаптации. Характерным для него является холистический взгляд на личность как интегрированную и биосоциальную, иллюстрацией чего является приводимая ниже таблица.

1. Мотивы становятся независимыми от своих корней (функциональная автономия)
2. Развитие proprium или самости характеризуется:	телесными ощущениями самоидентичностью образом самого себя самооценкой самопротяженностью рациональным мышлением
3. Уникальные, интегрированные паттерны адаптации отмечают личность как целостность.

Таблица Х.Х. Некоторые отличительные черты индивидуальности по Allport

Приводится по: Mischel, W. Introduction to Personality. NY: Harcourt Brace College Publishers, 1993, стр. 233.

На формирование основ феноменологического подхода к рассмотрению социально-психологической проблематики огромное влияние оказали идеи теории поля Lewin, общая характеристика которых уже была представлена ранее. Обосновав необходимость внесения в контекст рассмотрения личности ее непосредственного и опосредованного окружения, Lewin предлагает ставшую классической формулу поведения личности как функции от ее личностных особенностей и особенностей окружения:

B = f(P, E)

Сформулированный им принцип современности лежит в основании основного постулата экзистенциально-феноменологического подхода - анализа того, что происходит здесь и сейчас в рамках конкретной личности и ее жизненного пространства. Обвинения Lewin в якобы аисторизме беспочвенны, т.к. он не отрицал влияния предшествующей истории и антиципируемого будущего на поведение человека, а подчеркивал, что как первое, так и второе оказывают лишь косвенное влияние, т.к. присутствуют в снятом, трансформированном виде, а не в изоморфном. Понимание личности в ее социальном взаимодействии предполагает понимание того, что в ней происходит в конкретной временной точке жизненного пространства. Представляя собой динамическое поле сил это пространство постоянно изменяется оказывая влияние на само- и мироощущение индивида.

Как уже отмечалось раннее идеи Lewin на много опередили свое время и долго остававшись в забвении начали со всей полнотой осознаваться и реализовываться лишь в 1990-е годы (Mischel, 1993: 235-236).

Акцентирование внимания на субъективных переживаниях и восприятиях индивида, его самости заложили фундамент для гуманистического подхода к рассмотрению человека по своей сути являющегося экзистенциально-феноменологическим. Исходя постулата о позитивной природе человека Maslow подчеркивает, что любой человек отчасти является своим собственным продуктом, проектируя и делая себя (1965: 308).

Эти идеи совпадают с идеями европейской традиции экзистенциализма, представленной такими мыслителями, как Kierkegaard, Sartre, Camus, а так же швейцарских психиатров Binswanger и Boss. Ключевые черты данной ориентации наиболее полно выражены американским последователем экзистенциальной психологии Rollo May, обосновывавшим полезность любого рода информации, поступающей от клиента:

«Но если я сижу здесь, то я в основном думаю об этих почему и как, связанных с проблемой, я схватываю все за исключением самого главного, существующей личности. Более того, я схватываю все за исключением единственного реального источника данных, который я имею , а именно, этого переживаемого человеческого бытия, этой существующей сейчас личности, становящейся, «строящей мир», непосредственно в этой комнате, рядом со мной, как это утверждают экзистенциальные психологи» (1961: 308).

Акцентация внимания психолога на то, что происходит в само- и мировосприятии человека здесь и сейчас, а не на отдаленных исторических причинных основаниях, коренящихся в раннем детстве как это имеет место в психоанализе является наиболее характерной особенностью экзистенциально-феноменологического подхода. Более того, как это отмечает Mischel, «экзистенциальная ориентация рассматривает человеческое бытие, как обладающее способностью выбора и ответственности, нежели как жертву бессознательных сил и привычек прошлого» (1993: 236).

Экзистенциалисты предполагают, что мы с неизбежностью становимся строителями собственной жизни и что каждый человек является:

1) выбирающим агентом, не способным избежать выборов на протяжении своей жизни;

2) свободным агентом, который свободно устанавливает свои жизненные цели;

3) ответственным агентом, лично отвечающим за свой жизненный выбор.

Наше существование в жизни дано нам, но наша сущность заключается в том, что мы делаем в своей жизни, с каким значением и ответственностью конструируем ее (там же, с. 237). Активность человека в построении себя самого проявляется не в слепом реагировании на внешние и внутренние стимулы, а в активном поиске смыслов жизни, осознании своих возможностей и самоограничений, стремлении к самоопределению и аутентичности.

Наконец, понимание того, что означает бытие требует определения того, что означает небытие, отчуждение, бессмысленность, а так же неизбежности смерти. Именно осознание неизбежности перехода в небытие, судьбы и вызывает экзистенциальное беспокойство. Противоядием этому беспокойству является стремление к осмысленной, ответственной жизни, постоянно сопровождаемое обогащением представлений о собственном потенциале, бесконечности выбора и личностного роста.

Наиболее ярко эти идеи представлены в работах известнейшего психолога и психотерапевта Carl Rogers, к рассмотрению идей которого мы и приступим.

Теория самости Carl Rogers. В своей теории личности Rogers провозглашает уникальность, субъективность переживаний личности. Он считает, что способ восприятие и интерпретации событий собственной жизни детерминирует поведение человека. Реальным для индивида является то, что существует в пределах внутренней системы координат человека или субъективного мира, включающего все, осознаваемое в любой данный момент времени Здесь очевидно сходство с предложенной мною в начале главы аналогии со «сказочной психологией». Человек сам строит свой мир, этот мир может быть адекватным или неадекватным, радостным или грустным и т.п., но в любом случае интерпретация им этого мира будет определяться тем его образом или «сказкой», который сформировался, и объяснения происходящего будет основываться на собственном опыте или опыте, принимаемом самим собой, и никогда - опытом абстрактным или абсолютным. Даже при условии гипотетического существования такового это всегда будет его субъективная версия или интерпретация.

Каждый человек обитает в своем субъективном мире и даже так называемый объективный мир науки так же является продуктом субъективных восприятий, целей и выборов. Т.к. никто другой, как бы усердно он не пытался, не может определить внутреннюю компетенцию человека. Никто другой не может быть больше осведомлен в том, чем является воспринимаемая реальность для конкретного человека. Лишь в том случае, если человек потерял веру в себя и полностью подчинился другим можно говорить о заданности его восприятий и интерпретаций, его несвободе, но даже эта несвобода все равно будет отличной от ее интерпретации любым внешним наблюдателем. Иными словами, как отмечает Mischel (1993: 237), потенциально каждый человек является наилучшим экспертом в отношении самого себя и обладает наиболее полной информацией о самом себе.

По мнению Rogers, «обычно поведение представляет собой целенаправленную попытку организма удовлетворить свои потребности, испытываемые в рамках воспринимаемого поля» (1951: 491). В этом утверждении подчеркивается что, то как человек рассматривает и интерпретирует события детерминирует и его реакции на них.

Как и для большинства других феноменологов одной из центральных категорий для Rogers является категория самости. Она определяется им как «организованный, последовательный, концептуальный гештальт, составленный из характеристик «I» и «Me», а так же их взаимоотношений с различными другими аспектами жизни, совместно с ценностями, прикрепленными к этим восприятиям» (1959: 200). В результате взаимодействия с окружением части перцептивного поля начинают дифференцироваться в самости. Эти воспринимаемые самости (Я-концепция), в свою очередь, начинают влиять на восприятия и поведение.

Rogers различает две системы - самость (Я-концепция) и организм. Они могут находится как в оппозиции друг к другу, так и в гармонии. В случае неконгруэнтных отношений формируется плохая приспосабливаемость к окружению, проявляющаяся в ригидности организации самости, потере контакта с актуальными переживаниями организма и ощущения напряженности.

Восприятие человека характеризуется избирательностью: мы пытаемся воспринимать и переживать окружающее в соответствии с особенностями Я-концепции, которая служит своеобразной системой координат для оценки и мониторинга состояний организма. Переживания, несовместимые с самостью могут восприниматься как угрожающие и чем больше эта угроза тем более устойчивой и защитной становится структура самости в попытках защитить самое себя. В то же время Я-концепция становится мене конгруэнтной по отношению к реальностям организма и теряет контакт с его актуальными запросами. Возможности защитных и, одновременно, искажающих адекватность интерпретаций весьма велики и одной из важнейших задач психологической работы с клиентом выступает их преодоление.

В целом, теоретические построения Rogers отражают многие ключевые позиции экзистенциально-феноменологического подхода к личности - восприятие личностью реальности, субъективные переживания, организмические стремления к самоактуализации, потенциал роста и свободы.

Особое место в развитии экзистенциально-феноменологического подхода связано с работами George Kelley, к рассмотрению которых мы и переходим.

Подход Guidano и Liotti. Не смотря на то, что Kelly не рассматривал глубину развития конструирования, этому аспекту большое внимание уделялось другими феноменологами, особенно в рамках теории прикрепления (attachment). Например, Guidano и Liotti (1983) считают, что процесс прикрепления является центральным для развития познаний индивида о самом себе и мире или “организации значений личности”. Guidano (1987) так же рассматривает процесс развития, как включающий взаимодействие когнитивного роста и “эмоциональной дифференциации”, включающей развитие “эмоциональных схем”, используемых в ассимилировании жизненного опыта индивида. Кластеры схем формируют “картины” (scenes), изображающие аспекты жизненного опыта личности и сходное повторение жизненного опыта приводит к развитию прототипических “ядерных картин”, каждая из которых включает циклическое взаимодействие между двумя кластерами эмоциональных схем. Правила для связей ядерных картин разрабатываются в форме “скриптов”, предоставляющих стабильное и связное чувство самости и мира и которые впоследствии могут быть организованы в “метаскрипты”, в свою очередь, предоставляющие программы жизни индивида (Winter, 1996: 222). Эмоциональные схемы и скрипты представляют не выражаемый словами уровень знаний, а не эксплицитные модели самости и мира индивида.

Guidano приравнивает нормальное функционирование с организацией значений личности, обладающей способностью к гибкости и устойчивости в отношении к возрастающим уровням сложности посредством диалектического процесса ассимиляции их противоречий. В такого рода системах присутствует “существенное напряжение между противодействующими процессами“, включая противоречия между процессами сохранения и изменения. Достигаемый динамический баланс требует абстрактной переработки, включающей “децентрацию” от мира непосредственно переживаемой жизни и “рецентрацию” самости. Индивид должен проявлять тенденцию к избирательному отношению к данным, совместимым с его личностной идентичностью и, при необходимости, перерабатывать жизненный опыт, несовместимый с индивидуальными представлениями о самости и мире. Это достигается посредством реконструирования личностной идентичности. Тем не менее, при “когнитивных дисфункциях” взгляды на себя настолько ригидны в отношении возможности реконструирования, что индивид вынужден искажать информацию, несовместимую с его представлениями и атрибутировать к внешним причинам, таким, как состояние болезни, эмоциональный дистресс, сопровождающий информацию, часто требующую изменения взглядов на значимые фигуры и т.п.

Поток переживаний Csikszentmihalayi. Как уже отмечалось выше, наряду с вопросами конструирования собственного само- и мировосприятия, столь же актуальными является проблемная область рассмотрения самости. Одной из линий, инициированных ещё James и описанных мною выше, является рассмотрение самости как потока сознания. В 1990-е годы наблюдается своеобразная реминисценция интересов к такого рода рассмотрению, наиболее интересной же версией является предложенная Csikszentmihalayi ( Чикченмихай ).

Csikszentmihalayi в своих исследованиях сосредотачивается на анализе феномена «потока переживаний». Идея необходимости изучения данного феномена возникла под влиянием тех ощущений, которые испытываются людьми, находящимися либо в состоянии высшей удовлетворенности самими собой, либо скуки. Сам Csikszentmihalayi интересовался именно аспектом удовлетворенности самим собой.

Сознание рассматривается в значении «осознания некоторый специфических событий (ощущений, мыслей, интенций) которым человек может управлять ... Таким образом, мы можем говорить о сознании как об интенциально упорядоченной информации» (1992: 26). В данном определении фиксируется не аспект репрезентации, а сознательной управляемости. Такое направление (или интенциальность) предполагает «осознанное упорядочивание информации» (там же, с. 27). Csikszentmihalayi приравнивает концентрацию внимания с психической «энергией». Он рассматривает способность контролирования данных ресурсов (т.е. способность произвольной концентрации внимания, а не созерцания потока сознания), как обладающую бесценным значением для жизни, противопоставляя ее тому, что он называет «энтропией», предполагающей разрушение упорядоченности сознания интенциальности вторжением посторонних событий и мыслей. Поток имеет место в случае, когда поступающая информация соответствует преследуемой цели, способствуя усилению потока энергии. Это состояние определяется им как «оптимальное переживание». В этом состоянии проявляется полная произвольная управляемость вниманием, способствующая полной мобилизации и концентрации (там же, с. 53).

Примерами подобного состояния является ощущение актером успешности исполнения роли; шахматистом - полной реализации замыслов; родителями - успешности воспитания детей и т.п. в определенном смысле в данном случае можно говорить о явлении аналогичном социальной фасилитации с той лишь разницей, что у человека присутствует осознание полного контроля над происходящим.

Поток предполагает концентрацию сознания, направляемую достижением определенного итога, цели деятельности. Он определяется не только характером исполняемой деятельности, но и природой самой активности. Csikszentmihalayi подчеркивает, что ключевой характеристикой потока переживаний является ощущение достигнутости некоторой цели, т.е. конечности.

Это ощущение потока переживаний с точки зрения Csikszentmihalayi является высшим удовлетворением для человека. Если людям удается добиться того, что состояние потока переживаний у них возникает регулярно. То это приводит к существенному возрастанию качества жизни.

Применительно к экзистенциально-феноменологическому подходу работы Csikszentmihalayi фиксируют принципиальную возможность управления человеком своим потоком переживаний, а так же его проявления в самых разнообразных типах социальной активности.

Состояния мышления Donaldson. Margaret Donaldson пришла к проблеме состояний мышления после долгих лет исследований проводимых в области психологии развития, будучи скорее ориентированной на эмпирические нежели феноменологические аспекты.

Основываясь на собственных наблюдениях в области детской психологии, а так же анализе исследований других авторов, Donaldson пришла к заключению о существовании различных «состояний мышления». Каждому состоянию соответствует отличное ощущение пространства и времени. Она различает четыре таких состояния: точечное, линейное, конструктное и трансцендентное. Точечное состояние относится к непосредственному опыту. Реализующемуся здесь и сейчас. Линейное состояние характеризуется обладанием возможностью припоминать прошлое и антиципировать будущее. Конструктное состояние представляет способность конструирования понятий, независимых от конкретных примеров. И трансцендентное состояние появляется с развитием абстрактного мышления.

По мере взросления ребенка он постепенно переходит из одного состояния в другое. Линейное состояние мышления формируется к 8-10 месяцем и в последующем дифференцируется на четыре отличные формы - мышление, эмоции, восприятия и целенаправленные действия. Конструктное состояние начинает формироваться к возрасту 3-4 лет и характеризуется повышенным интересом к выяснению природы вещей. Donaldson различает три типа конструктных состояний - интеллектуальное, ценностное и ядерное. На уровне интеллектуального конструктного состояние доминирует интеллектуальные и познавательные интересы. Ценностное конструктное состояние характеризуется чувствами и ценностями. На уровне ядерного конструктного состояния осуществляется формирования ядерных конструктов, включающих сложное переплетение когнитивных и аффективно-ценностных элементов. «По мере нашего развития, - пишет Donaldson, - мы развиваем представления о природе универсума, о наших социальных группах, о других социальных группах - и о самих себе» (1992: 83). Они включают большинство интимных аспектов самих себя - ядро системы эмоциональных представлений, составляющих своеобразие нашего характера и аттитюдов. Именно в них, ядерных конструктах, по мнению Donaldson, и представлено своеобразие конкретной человеческой самости.

Особым состоянием является трансцендентное, характеризующееся полной абстрактностью и рудиментарные формы которого проявляются к 9 годам. По мнению Donaldson, трансцендентное состояние мышления является производной от интеллектуальной и эмоциональной форм. Интеллектуальное трансцендентное состояние представляет реальность абстрактных мыслей аналогичных математике и логике. Ценностное же или эмоциональное трансцендентное состояние, наоборот, проявляется в духовных или религиозных переживаниях, а так же в искусстве.

По мнению Stevens (1996: 161), рассуждения Donaldson не всегда являются последовательными и доступными пониманию и зачастую кажутся просто умозрительными. Не смотря на то, что она использует термин «мышление», более адекватным является термин «сознание» в контексте описания его различных состояний. Выделение интеллектуального и ценностного или переживаемого состояний так же является достаточно малоаргументированным.

Очевидным является оригинальность подхода и подчеркивание динамичности и своеобразности состояний индивида, подкрепляемое богатейшей эмпирической феноменологической базой.

Проблема изучения трансцендентных состояний получила достаточно широкое развитие, причем, иногда и в самых драматических и противоречивых своих проявлениях. К числу таких, неоднозначно воспринимаемых и оцениваемых подходов к изучению феноменологии сознания относятся использование психоделических наркотиков и медитативных техник.

Исследования феноменологических переживаний. Первоначально использование таких психоделических наркотиков, как псилоцибин и ЛСД было начато психологами Гарвардского университета Timothy Leary Richard и Alpert в 1962 году. В 1960-е годы стимулированные наркотиками психические «путешествия» стали особенно популярными. Наибольшее распространения подобного рода исследования получили в рамках психодинамической эго-психологии, пытавшейся таким образом добраться до свободного от импульсов или конфликтов сфер эго, а так же от влияния рационального мышления. Последователи классического психоанализа, наоборот, пытались таким образом дойти до первичного Id, не обремененного цензурой. Стремления «ощутить» чистые чувства, испытать более тесную связь с телесными ощущениями, освободиться от социального давления и жить здесь и сейчас были особенно характерными для хиппи.

Действительно такие наркотики, как ЛСД способствовали описанию многих специфических феноменов, связанных с «открытым» сознанием, с интенсивными чувствами (Leary, Litwin, & Metzner, 1963), однако они же приводили к серьезным психическим нарушениям, что и привело к отказу от практики их использования.

Другой подход к исследованиям трансцендентных состояний сознания был связан с использованием различных медитативных техник, аутогенных тренировок, групп встреч и марафонов. Наиболее показательными в этом контексте, по мнению Mischel (1993: 247), являются «Гештальт терапия» Fritz Perls (1969), расширение человеческой осведомленности в достижении «удовлетворенности» и искренней коммуникации (Schutz, 1967), вызывание «пика переживаний» и «самоактуализации» (Maslow, 1971). В своих ранних версиях гештальт терапия включала элементы конфронтации, которые драматически изменяли характер описываемых участниками переживаний, иногда интерпретируя их как поверхностные и защитные. В более поздних версиях присутствуют более постепенные и эмпатические попытки постижения внутренних переживаний индивида в его собственных понятиях. Основной целью такого рода усилий является осознание участниками более полных и искренних самоощущений. Процесс продвижения как самоосведомленности, так и осведомленности в межличностных отношениях ставится в центр внимания психотерапевта в его попытках создания условий для более полного соприкосновения с миром переживаний.

Идеи экзистенциально-феноменологического подхода в последние годы обретают все большее число сторонников. Интерес к тому, как человек конструирует интерпретацию событий и рассматривает себя в окружающем мире вызвал все возрастающее число исследований. Основные черты феноменологического подхода представлены в приводимой таблице:

Основные единицы: Причины поведения: Способствующие данные: Наблюдаемые реакции, используемые как: Фокусы исследований: Подходы к изменению личности: Роль ситуации:

Переживаемая самость; личностные конструкты и Я-концепции; субъективные ощущения и восприятия; атрибуции Я-концепции, чувства и конфликты, атрибуции; свобода выбора Личные переживания, восприятия и интерпретации. Сигналы (внутренние состояния личности, восприятия или эмоции) Я-концепции; самоосведомленности и экспрессия; человеческий потенциал и самоактуализация; эмоции; атрибутирование Увеличение самоосведомленности, искренность личности, внутреннее соответствие и самопринятие; изменение конструктов; альтернативные истолкования Как контекста переживаний и выбора; концентрация на ситуации как она воспринимается

Таблица Х.Х. основные черты феноменологического подхода.

Приводится по: Mischel, W. Introduction to Personality. NY: Harcourt Brace College Publishers, 1993, с. 281.

Как следует из приведенной таблицы основными единицами анализа экзистенциально-феноменологического подхода являются переживаемая самость, а так же представления и чувства личности. Индивид рассматривается как обладающий свободой выбора и потенциалом самонаправляемых изменений. В качестве основных данных выступают самоописания личностных конструктов и чувств, предоставляющие возможность проникновения во внутренние состояния, эмоции и «видения» мира глазами клиента. Основной целью исследований является проникновение в мир само- и мироощущений и восприятий человека в целях постижения адекватности сформированных его образов и эмоционального фона. Считается, что более адекватное прикосновение к миру собственных искренних чувств, восприятий и интерпретаций позволит человеку осознать собственную целостность, реализовать потенциал роста и самоактуализации.

Данный подход позволяет уделить должное внимание вопросам, отвергавшимся или игнорировавшимся другими традициями и подходами: самости, эмоциям, текущим субъективным переживаниям и социальному восприятию и интерпретации. Экзистенциально-феноменологический подход в своих современных версиях создает мощную альтернативу относительно узкому, механистическому рассмотрению как личности, так и социально-психологической проблематики в целом.

Концентрация на прошлом и будущем, на здесь и сейчас как оно переживается человеком, а так же на антиципируемом будущем составляет сильную сторону подхода. Как это обычно бывает сильные стороны соседствуют и с известными слабостями, общая характеристика которых представлена в приводимой таблице:

Вклад	Ограничения
Фокусирование на ранее избегавшихся вопросах: текущие субъективные переживания субъекта, эмоциях и восприятиях; научное изучение самости Фокусирование на настоящем и будущем отношение к личности как к ученому и потенциальному эксперту - но способном допускать систематические ошибки и нарушения Фокусирование на здоровой личности и позитивных стремлениях	Сложность связывания восприятий и переживаний личности с объективными условиями и внешними причинами отрицание прошлой истории развития Личность может обладать искаженными представлениями и описаниями; сложность объективации переживаний личности Чрезмерная вера в личностный рост; не применимость к острым нарушениям в психике, лицам с задержками в психического развития и с отсутствием устной речи

Таблица. Вклад и ограничения экзистенциально-феноменологического подхода.

Приводится по: Mischel, W. Introduction to Personality. NY: Harcourt Brace College Publishers, 1993, с. 282.

Одним из наиболее существенных уязвимых мест экзистенциально-феноменологического подхода является наличие многочисленных предубеждающих искажений, иллюзий, ошибок у людей, а так же ограниченность находящейся в их распоряжении осознаваемой информации. Реагируя на данное справедливое замечание. Исследователи, работающие в рамках данного подхода в последнее время обратили пристальное внимание на исследование предубеждений.

Когнитивный подход к проблеме самости. Представленный выше обзор характеристик Я-концепции личности носит скорее описательный, эклектический характер, что не является свидетельством отсутствия теоретических попыток построения обобщающих моделей и авторских концепций как применительно к самости, в целом, так и к Я-концепции, в частности. В обобщенном виде эти попытки можно разделить на два класса - теории среднего уровня (доминирующие сегодня) и теории, претендующие на более высокий уровень обобщения. Углубленный обзор этих разноуровневых теорий заинтересованный читатель может получить в обзоре Cantor и Zirkel (1990: 133-164), я же постараюсь дать общую ориентацию в этих теоретических конструкциях.

В настоящее время, что особенно характерно для американской когнитивной традиции рассмотрения проблематики самости доминируют так называемые теории среднего уровня, не претендующие на достаточно широкие обобщения, но, тем не менее, позволяющие систематизировать определенный класс эмпирических данных с выстраиванием соответствующих объяснительных версий. В числе наиболее известных можно перечислить концепции возможных самостей Markus (1986; 1987; 1990) само-идентификаций Schlenker (1980; 1989; 1992), саморуководств Higgins (1987; 1990), а так же само-нарративов или самоописаний McAdams (1989; 1994). Причем, в рамках названных подходов так же можно выделить два направления : 1) рассмотрения самости как дискретной (Markus, Higgins, Schlenker); и 2) как целостного гештальта (McAdams).

В рассуждениях Markus самость представлена как совокупность воображаемых и вызывающих опасения самостей, представленных в саморефлексии и выступающих в качестве мотиваторов и регуляторов поведения. Возможные самости представляют собой множественные образования, не обладающие какими-либо ограничителями со стороны динамического Я, функционирующего в данный момент времени, но информированные о деталях и валентности происходящего. Они специфичны по содержанию, многообразны в отношении репрезентированных областей жизни и связаны с периодами жизни и контекстами (1990: 142).

Возможные самости используются как основания для самоизменений. Являя собой многоликий образ с позитивно-негативными валентностями, основанный на предшествующем жизненном опыте и представлениях о будущем, они выступают в качестве своеобразных моделей для ориентации, развития и изменения в жизненном пространстве. Примером применения возможных самостей к разрешению кризисных состояний, связанных с критическими периодами, являются позитивные реминисценции о прошлых достижениях. Представляя различные образы Я, возможные самости позволяют определить свое нынешнее состояние, сориентироваться в динамике личностного развития, определить эталоны следования. Будучи социальными по своей природе, репрезентируя субъективную версию желанного и нежеланного, возможные самости рефлексируя реакции со стороны значимого социального окружения, позволяют определять и реализовывать движение в личностном жизненном пространстве.

Концепция самоидентификаций Schlenker фокусируется на проблематике социальной идентичности, определяя ее как "теорию самости (или схемы) формируемой и сохраняемой посредством актуального или воображаемого согласия в отношении того, какой должна быть самость" (1989: 245). В рамках идентичности у человека формируется ряд само идентификаций, позволяющих ему приспосабливаться к различным обстоятельствам и их динамике. Рассматривая самость как дискретную, Schlenker утверждает наличие в структуре самости многочисленных, часто противоречащих друг другу самоидентификаций, связанных с оптимальным приспособлением к различного рода ситуативным контекстам. Такая позиция, хоть и являясь излишне прагматизированной, позволяет найти объяснения противоречивости проявлений человеческого Я в прозаике реальной жизни.

Желаемые социальные идентичности привязаны прежде всего к требованиям конкретных ситуаций, социального окружения и преследуемым целям. В конечном итоге они выступают в качестве представлений человека о том, что он должен делать в той или иной ситуации, какие возможные последствия его ожидают и что надо предпринять для избегания возможных негативных последствий. В схеме предлагаемой Schlenker, люди рассматриваются как мультимотивированные, активно работающие над самосответствием, развивающие позитивный образ собственного Я и прилагающие усилия для преодоления ситуаций, представляющих угрозу для самоидентичности. Осуществляемый в межличностном взаимодействии процесс соотнесения Я - другие так же таит в себе многочисленные ограничения для самоидентификации и самопрезентации. Процесс адаптации к идентичностям часто строится по схеме теории обмена - взвешивание затрат и получаемых выгод от взаимодействия личных и социальных императивов. Причем этот процесс двусторонен - не только индивид взвешивает последствия проявления той или иной идентичности, но и социум включает свои регулятивы для стимулирования проявлений желательных ему самоидентичностей.

Во многом сходной с представленной выше конструкцией является концепция саморуководств Higgins (1987: 1990). Так же придерживаясь подхода множественности самостей он рассматривает человека, как репрезентирующего для себя актуальное, возможное и будущее Я, адаптируя различные точки зрения в собственный адрес и других людей и на этой основе формулирующего своеобразные саморуководства в отношении своих проблемных полей. Эти саморуководства формируются в детстве через различные типы социализации и к периоду взрослости начинают обретать относительно устойчивый, ситуационно привязанный характер, поддерживаемый за счет ресурсов саморегуляции. Актуализация саморуководств в поведении осуществляется на основе сигналов ассоциируемых эмоциональных состояний и текущего ситуационного контекста. Первоначально имея поисковый характер в последующем они начинают автоматически воспроизводиться в сходных обстоятельствах и требуют значительно меньшего произвольного контроля. Конечно включение саморуководств носит дискриминативный характер, т.к. человек вынужден сопоставлять различные точки зрения, в том числе и со стороны значимого окружения, адаптироваться к изменяющимся обстоятельствам, но, в тоже время, определенный элемент константности в них все же присутствует.

Несколько иной позиции придерживается McAdams (1989; 1994). Работая в традиции социальных мотивов он утверждает, что люди формируют целостные самоописания или самонарративы в отношении определения того, кем они являются, кем были и кем собираются быть в будущем. Представляя собой своеобразные связанности и единства самости, они служат выражением диспозиций мотивов интимности, аффилиации и власти. Обладая структурой с ключевыми темами, эпизодами, сценами, персонажами и завершениями, самонарративы позволяют антиципировать будущее развитие событий и сформировать отношение к ним.

Центральным элементом самоописаний выступает временная перспектива, отражающая интрегрированность обозрения индивидом своего прошлого настоящего и будущего. Они содержат поворотные пункты, центральные темы и повторяющиеся эпизоды. Ядро описаний формируется так же в детстве и развивается в последующей жизни, обогащаясь конкретными контекстами. Различные периоды взросления включают различные ядерные темы, которые, в конечном итоге, определяют приоритеты в жизненных целях и самоотношении. Самоописания не просто отражают мотивационные диспозиции, а представляют так же ориентирующую перспективу в отношении саморазвития создавая предпосылки для его последовательности. Эти жизнеописания содержат и поворотные точки, связанные с периодами переосмысления собственного Я, внесение корректив. С взрослением они становятся все более целостными и последовательными интегрируя историю жизненного пути.

Наряду с представленными теориями среднего уровня применительно к самости в социальной психологии накоплено достаточно большое число мини теорий, основанных на авторских попытках объяснения определенной эмпирической фактуры. К числу таких мини теорий Cantor и Zirkel (1990: 145-152) относят концепции обусловленных паттернов Thorn (1987), ядерных сцен Carlson (1981), частных аудиторий Baldwin и Holmes (1987), личностных стремлений Emmons (1989), личностных задач Little (1989), текущих интересов Klinger (1987) и другие. В центре внимания Thorn находится анализ внутренних репрезентаций ключевых социальных условий, определяющих выражение центральных диспозиций личности. Самоописания человека в большинстве случаев включают паттерны обстоятельств, особой значимостью обладают именно фрустрирующие паттерны, особенно, сформированные в детстве. Эта констатация находится в полном соответствии с теоретиками объектных отношений подчеркивающих психотравматический характер подобных жизненных эпизодов. Причем, как отмечает Thorne, повторение этих травмирующих обстоятельств приводит к еще большему их укреплению и возрастанию роли в регуляции поведения. Carlson, вводя понятие ядерных сцен, подразумевает под ними четко обособленные, аффективно насыщенные, персонифицированные события, выступающих в виде своеобразных руководств по отношению к знаниям, умениям и действиям человека. Многообразные по содержанию и многочисленные они формируются так же в раннем детстве и проявляются в сознании индивида в форме особенно ярких жизненных эпизодов. Их отличительной особенностью является то, что они сильно привязаны к исходным, эмоционально остро окрашенным событиям, детерминирующим отношения к последующим событиям данного типа. Процесс формирования новых ядерных сцен характеризуется постоянным согласованием сцен и эпизодов прошлого и настоящего. Предшествующая негативно окрашенная сцена формирует соответствующую эмоциональную предустановленность для последующей и т.д.

Baldwin и Holmes подразумевают под частными аудиториями явление повышенной чувствительности человека к социальному одобрению - неодобрению. Взаимодействие осуществляется в форме своеобразного диалога, осуществляемого сознаваемо или не осознаваемо и выступающего в виде регулятива и источника самооценки. Диалог с частной аудиторией является формой активизирующей или сдерживающей саморегуляции. Отличительной особенностью данного подхода является подчеркивание особой роли социального окружения по отношению к самости личности и ее поведению, т.к. включает в плоскость рассмотрения проблематику репрезентированности социального окружения как в сознании, так и в самости личности.

В последнее время привлечение внимания к необходимости включения в плоскость анализа неразрывного единства личности и ее социального окружения становится все более очевидной, тюк. Последнее во многом определяет и задает контекст социального поведения и самоотношения личности. Причем, выяснение репрезентированности данного социального окружения в структуре самости позволяет определить и своеобразие интерпретации индивидом происходящего. Поэтому в плоскость рассмотрения все чаще включаются единицы репрезентированности социального контекста в самости ориентированные в будущее и предоставляющие возможность нахождения ответов на вопрос во имя чего и что движет человеком в его социальном поведении.

Характеризуя различные теоретические подходы к самости и ее различным аспектам нельзя оставить без внимания и одну из наиболее разработанных теоретических конструкций самости предложенную Epstein (1990). Его теория известна широкому читателю под названием когнитивно-жизненно-переживаемая теория самости и получила широкую популярность в среде исследователей, занимающихся проблематикой самости. В соответствии с теорией люди развивают имплицитную теорию реальности, включающую в качестве компонентов теорию самости, теорию мира и предположения об их взаимосвязи. Личностная теория реальности являет собой иерархически организованный ряд схем и их сетей. Большинство основополагающих схем личностной теории реальности представлено в виде постулатов. Наиболее фундаментальными из них выступают четыре постулата:

§ о доброжелательности - недоброжелательности мира;

§ о степени означенности (включая представления о контролируемости, предсказуемости и др.);

§ о степени благожелательности отношений со стороны других людей;

§ степени, в которой самость рассматривается как достойная.

Перечисленные постулаты определяют своеобразие само- и мироощущения субъекта и изменение каждого из них приводит к существенному дестабилизирующему эффекту в отношении всей действующей структуры. По мере снижения уровня схемы в иерархии они становятся все менее глобальными и более ограниченными, конкретизированными и связанными с непосредственным жизненным опытом.

Схемы нижнего уровня включают ситуационно специфические знания и не связаны с более высоко расположенными личностными конструктами. Их изменение не приводит к каким-либо существенным последствиям (здесь прослеживается некоторая аналогия с иерархией личностных представлений Roceach [1979]). Epstein различает два типа представлений или схем: описательные и мотивационные. Первые представляют содержательную характеристику самости и мира, вторые - цели и желания. Мотивационные схемы основываются на эмоционально значимом опыте. Они, как и описательные схемы, относятся к различным уровням обобщения и сложности и выступают в форме ценностей, целей и жизненных планов.

Личностные теории реальности служат целям организации данных жизненного опыта и направления поведения. Систематизация и организация опыта повседневной жизни позволяет личности ориентироваться в ней и прогнозировать дальнейшее развитие событий. Личностная теория реальности выполняет следующие функции: ассимиляции данных реальности (сохранение ассимилируемой концептуальной системы); поддержание и способствование сохранению баланса удовлетворенности - неудовлетворенности; поддержание чувства связанности с другими; поддержание удовлетворяющего уровня самооценки. В отличие от других теоретических подходов, провозглашающих отдельные из перечисленных функций в данной теоретической конструкции центральная роль отводится каждой из перечисленных.

Поведение представляет компромисс между четырьмя базовыми мотивами: самоудовлетворенности; поддержании стабильности концептуальной системы; поддержания взаимоотношений с другими; укрепления самооценки. Нарушение баланса приводит к разбалансировке всей системы в целом, что чревато кризисными последствиями для личности. Наряду с базовыми мотивами выделяются и основополагающие представления, отражающие интуитивные оценки собственной теории реальности. Эти оценки отражают степень, в которой мир: (1) доброжелателен; (2) означен (предсказуем, контролируем, справедлив); (3) насколько достойны взаимоотношения с другими людьми; и (4) насколько достойна собственная самость.

В отличие от других теоретических моделей рассматривающих, как правило, одну концептуальную систему, Epstein выделяет три: рациональную концептуальную систему, оперирующую на уровне сознания; концептуальную систему жизненного опыта, оперирующую на уровне предсознания; ассоциативную концептуальную систему, оперирующую на уровне неосознаваемого. Традиционная Фрейдовская триада наделяется иным содержанием. Рациональная концептуальная система функционирует в соответствии с социально предписываемыми правилами коммуникации и выведения. Ассоциативная концептуальная система оперирует в соответствии с правилами первичного мышления и представляется как источник творческой активности. Наконец, концептуальная система жизненных переживаний опосредована чувствами, включающими неопределенные чувства, неосознаваемые индивидом, а так же эмоции, которые обычно осознаются. При столкновении индивида с определенного рода ситуациями, требующими реагирования, в зависимости от предшествующего опыта он испытывает определенные чувства. Общая направленность действий подчинена достижению позитивных и преодолению негативных состояний. Причем, эмоциональные состояния обусловливают не только выбор определенных способов действий, но и тенденции определенного рода мышления. Оперирование концептуальной системы жизненных переживаний осуществляется по следующей схеме - сталкиваясь с ситуацией, требующей некоторого рода реагирования, индивид, в зависимости от предшествующего опыта жизненных эмоциональных переживаний, так же начинает испытывать определенные чувства. Если они положительны, то поведение направлено на их поддержание, если негативны - наоборот. Причем это касается как чувств, так и характера мышления. Общие правила оперирования концептуальной системы жизненных переживаний представлены в приводимой ниже таблице.

Таблица. Сравнение атрибутов рациональной системы и системы жизненных переживаний

Система жизненных переживаний

Рациональная система

1. Холистическая 2. Эмоциональная: ориентированная на жизненные удовольствия 3. Поведение опосредовано прошлым опытом 4. Кодирует реальность в конкретные образы и метафоры 5. Быстрая переработка: ориентирована на мгновенную реакцию 6. Трудно изменяемая: изменяется при повторном опыте, прямом или косвенном 7. Научение осуществляется через непосредственный жизненный опыт 8. Грубо дифференцируемая и интегрируемая: ассоциативная, категорическая и организованная в эмоциональные комплексы 9. Пассивно и предсознательно переживаемая: мы охватываемся нашими эмоциями 10. самоочевидно валидна: чувствую - представляю

1. Аналитическая 2. Логическая: ориентирована на обоснование 3. Поведение опосредовано осознанным одобрением событий 4. Кодирует реальность в абстрактные символы: слова и числа 5. Медленная переработка: ориентирована на отсроченное действие 6. Быстрая изменяемость: изменяется со скоростью мышления 7. Научение через символическую репрезентацию опыта 8. Более высоко дифференцированная и интегрированная 9. Активно переживаемая и осознаваемая: мы контролируем наши мысли 10. Требует уяснения через логику и очевидность

Приводится по: Epstein, S. Cognitive-experiential self-theory. In L. Pervin, Handbook of personality: Theory and research. NY: Guilford Press, 1990, p. 168.

Рассмотренные выше теоретические подходы к содержательной проблематике самости представляют скорее позицию психологии личности. Хотя, конечно, на современном уровне психологических представлений дифференциация на области психологии личности и социальной психологии весьма условна и скорее представляет дань существующей традиции. Тем не менее, чисто социальной психологическое рассмотрение проблематики личности ассоциируется скорее с категорией межличностной самости к обсуждению которой мы и приступим.

Психодинамический подход к проблеме самости. Вне рамок классического психоанализа проблема самости особенно интенсивно разрабатывалась в эго-психологии. Развитие эго-психологии как направления в психодинамике обычно связывают Anna Freud (1936), описавшей различные механизмы защиты, используемые эго в его взаимодействии с внешними и внутренними силами. Но становление развития эго центральным объектом анализа наиболее характерно для работ E. Erikson (1956; 1963; 1968), в большей степени известного у нас по выделенным им и проанализированным стадиям психосоциального развития. Erikson настоятельно подчеркивал, что его исследования всего лишь систематическое развитие концепции Freud о психосексуальном развитии и соотнесение этих подходов друг с другом, представленное в разделе посвященном теориям социализации (стр. ) вроде бы это подтверждает. На самом же деле его подход отличается, как отмечают Хьелл и Зиглер (1997: 217-218) по четырем важным пунктам. Во-первых, в его работе виден решительный сдвиг акцента от ид к эго, которое составляет основу поведения и функционирования человека. Рассматривая эго как автономную структуру личности Erikson выделяет в качестве основного направления развития социальную адаптацию. Во-вторых, он развивает новый взгляд относительно индивидуальных взаимоотношений с родителями и культурным контекстом, в котором существует семья. В-третьих. Его теория развития охватывает все жизненное пространство индивида ( от младенчества до старости. В-четвертых, Erikson в отличие от Freud, видел свою задачу в подчеркивании способности человека преодолевать жизненные трудности психосоциального характера. Он ставит во главу угла качества эго – достоинства личности, раскрывающиеся в различные периоды развития.

Центральным для теоретической конструкции развития эго Erikson является представления о прохождении человеком ряда психосоциальных стадий. Процесс развития этих стадий развертывается в соответствии с эпигенетическим принципом созревания, выражающегося в следующем:

1) в принципе. Личность развивается ступенчато, переход от одной ступени к другой предрешен готовностью личности двигаться в направлении дальнейшего роста. Расширения осознаваемого социального кругозора и радиуса социального взаимодействия;

2) общество, в принципе, устроено так, что развитие социальных возможностей человека одобряется, общество стремится способствовать сохранению этой тенденции, а так же поддерживать подходящий темп и верную последовательность развития (1963: 270).

Не останавливаясь на содержании выделенных Erikson стадий и соответствующих им кризисов, которые достаточно полно представлены в русскоязычной литературе (См., например, Шевандрин Н.И., 1995: 216-224), отметим, что по Erikson в каждой культуре имеет место своеобразная координация между развитием личности и его социальным окружением – общество помогает развитию личности в те периоды, в которые она особенно в этом нуждается (например, младенчество, старость). Таким образом потребности и возможности поколений переплетаются. Что и определяет их взаимозависимость.

В эпигенетической концепции развития личности Erikson представлена попытка придания равного статуса роли самой личности и ее социального окружения в развитии. По сравнению с жесткой детерминированностью человеческой судьбы у Freud это был несомненный прорыв. Включение в плоскость рассмотрения роли социального окружения в становлении и развитии личности, так же как и выделение в качестве ведущей категории социальной идентичности личности делают его концепцию социально-психологической и крайне полезной для последней.

Однако настоящее оформление подхода было связано с работами Heinz Hartmann (1950; 1958) и его последователей, начавших описывать особенности взаимодействия мотивационных процессов с функциями эго, не выводимыми как производная конфликтов. Одной из основных идей данного подхода являлось утверждение о том, что мотивационные силы должны использоваться структурами мышления для адаптации к окружению.

Hartmann пришел к заключению, что новорожденные обладают прирожденным эго свойствами адаптации к миру (например, перцептивными способностями), не являющимися производными исходного конфликта. Одновременно с развитием драйвов, предсказанным Freud происходит развитие свободной от конфликтов сферы эго, которая вовлекается в конфликты лишь впоследствии, а исходно предназначено для целей адаптации. Направление эго-психологии, развиваемое Hartmann и его последователями исходно представляет попытку когнитивизации психоанализа посредством интеграции его идей с разработками Piaget и Werner. Hartmann (1958) обсуждает вопросы разрешения проблем и влияние автоматизации процесса мышления в их влиянии на когнитивное развитие и адаптацию во многом в логике схожей с развиваемой современными представителями когнитивной традиции (например, Anderson, 1985).

Вклад в развитие эго психологии связан с именами многих исследователей, разделявших идеи информационно-процессуального подхода к рассмотрению феноменологии развития и функционирования личности. David Rapaport (1967) и его коллеги предпринимали попытки изучения и описания организации и патологии мышления. Menninger, Mayman и Pruiser (1963) первые и во многом недооцененные попытки понимания адаптивных функций и копинговых процессов на основе рассмотрения уровней функционирования эго. Wineman в своих исследованиях девиантных подростков, демонстрирующих дефицит многих областей эго-контроля установил широкий ряд квази-независимых функций эго.

Линия эго-психологии продемонстрировала общую тенденцию к интеграции психологических знаний, накопленных в рамках различных исследовательских традиций и показала продуктивность такого междисциплинарного взаимодействия как в плане генерации новых идей, так и в плане получения нового осмысления изучаемой феноменологии. Наблюдающиеся в последние годы трудности в развитии эго-психологии, на мой взгляд, обнажили непродуктивность попыток полной рационализации или когнитивизации психоанализа, приводящих к потере собственного оригинального взгляда на изучаемые явления. Гораздо более продуктивна в этом контексте стратегия интегративной эклектики, позволяющей избежать такого рода ситуации. В этом смысле гораздо большей популярностью в последнее время пользуются разработки еще одного направления в современной психодинамике – теории объектных отношений, к рассмотрению построений которой мы и переходим.

Направление теории объектных отношений. Пожалуй наибольшего развития в последние годы получили разработки в так называемом направлении теории объектных отношений. Как и большинство психоаналитических понятий термин «объектные отношения» обладает многими значениями, однако, в наиболее общем своем значении он описывает «существующие паттерны межличностного функционирования в интимных взаимоотношениях и когнитивные и аффективные процессы опосредствующие эти паттерны» (Westen, 1990:26).

Не смотря на то, что классический психоанализ с самого начала был ориентирован на изучение превратностей либидо и агрессии, он в то же время был ориентирован и на их объекты, а так же мысли и чувства в отношении к ним. Интерес к объектным отношениям начал возрастать по мере столкновения психоаналитиков с пациентами, обладающими выраженными расстройствами в способности сохранять удовлетворяющие отношения, а так же обладающими нереалистическими страхами и фантазиями в отношении угроз интимных взаимоотношений с другими людьми (Fairbairn, 1958; Klein, 1948).

В отличие от классического психоанализа, теория объектных отношений утверждает существование влияния актуальной депривации в младенчестве и раннем детстве, значимость репрезентаций собственной самости и репрезентаций других (называемые «объектные репрезентации») в опосредовании межличностных взаимоотношений, а так же первичность потребности в связанности с людьми уже в раннем детстве. В рамках данного подхода происходит пересмотр взглядов на личность с рассмотрения ее как вместилища драйвов, на вместилище объектов как фантастических фигур (Klein, 1948; Fairbairn, 1962), объектов, как репрезентаций реальных людей (Sandler и Rosenblatt, 1962).

В 1960-е годы самыми знаменательными вехами в развитии исследований в рамках направления теории объектных отношений стали работы Sandler и Rosenblatt (1962) о репрезентативном мире и теория привязанности Bowlby (1969; 1973). Sandler и Rosenblatt описывают когнитивно-аффективные структуры репрезентативного мира, представляющие репрезентации людей о самих себе и других, способами, приемлемыми для ассимиляции исследователями, занимающимися изучением социальных когниций. В частности, я-концепция рассматривается ими как схема самости, отталкиваясь от идей James вводится необходимость дифференциации моментальных и прототипических репрезентаций самости.

В дальнейшем понятие внутренних рабочих моделей людей и взаимоотношений Sandler и Rosenblatt детально прорабатывается Bowlby, дополняясь важным уточнением о таком мотивационном конструкте, как инстинкт, посредством интеграции положений психоаналитической теории и теорий контроля и этологии. Он утверждал, что привязанность является первичной мотивационной системой как для людей, так и для других видов животных. Ожидания в отношении взаимоотношений и паттерны эмоциональных переживаний и регуляции формируемые первыми, по его мнению, выступают в качестве ведущих детерминант последующих межличностных отношений.

В 1960-70-е годы заметное влияние имели и работы Margaret Mahler (1975), основывавшиеся на наблюдениях за поведением новорожденных и детей младшего дошкольного возраста, в которых она и ее коллеги проследили развитие по измерению обособление – индивидуация, означающее борьбу ребенка за чувство автономной и независимой самости при сохранении привязанности к первому воспитателю.

В 1980-е годы к числу наиболее заметных теоретических разработок можно отнести попытку объединения теории драйвов, эго-психологии и теории объектных отношений Otto Kernberg (1976; 1984), а так же психология самости Heinz Kohut (1971; 1977; 1984).

Наиболее заметен вклад Kernberg в развитие модели уровней организации личности – от крайне беспокойной (психотической) через относительно реалистически ориентирующуюся к адаптивной (высоко-невротичной или нормальной). Предложенная им модель нормального и патологического развития описывает различные уровни организации личности. Логика модели развития Kernberg исходит из предположения отсутствия различения между собственной самостью и другими у новорожденного и постепенной дифференциации репрезентаций, основанное на аффективной валентности (хорошие – плохие люди) и, наконец, к конструированию зрелых репрезентаций, интегрирующих амбивалентные чувства.

В то время как Kernberg сохраняет многие элементы классической теории –драйвы, конфликт и защиту, Kohut разрабатывает свою теорию радикально отличным образом. Он разрабатывал свою теорию как попытку нахождения объяснения феноменологии и симптомологии пациентов с нарциссическими расстройствами личности. Если первоначально для него характерно рассмотрение самости как некоторой коллекции репрезентаций самости, позже он начинает видеть в ней дополнение к классической теории драйвов и защиты. Наконец, в конце жизни он приходит к выводу, что именно дефекты самости, а не конфликты являются решающими первопричинами психопатологии. «Самость» в последних работах представлена как психическая структура эквивалентная ид, эго и Супер-Эго. Kohut описывает эту структуру как биполярную, с честолюбием на одном полюсе и идеалами - на другом и способностями и талантами помещенными между ними. Умственное здоровье связывается им с обладанием развитым ядром честолюбия и идеалов и способствующими их актуализации способностями и талантами. Степень развития этих элементов связана с характером взаимоотношений с первыми воспитателями в первые годы жизни. Для гармоничности развития ребенка требуется, что бы и сам воспитатель обладал способностью эмпатирования к потребностям ребенка и собственной защищенностью и адекватной самооценкой. Таким образом для Kohut первичными мотивационными системами выступают честолюбие, идеалы и потребность в самоуважении.

Теория развития Kohut, как и другие психоаналитические теории, исходит из недифференцированности чувства собственной самости и других у новорожденного. Эта стадия определяется им как стадия фрагментированной самости. На втором году жизни появляется ядерная самость или ядерное чувство себя, представляющее описанную выше биполярную структуру. Если первый воспитатель не эмпатичен, ориентирован скорее на себя, чем на ребенка, то это и приводит к формированию дефектной самости со всеми вытекающими последствиями.

Представленный обзор основных теоретических подходов к личности в рамках психоаналитической (психодинамической) традиции позволяет проследить эволюцию представлений и те базовые категории, которые наиболее часто привлекаются к анализу. Очевидна общая тенденция к увеличению роли социальных факторов в формировании личности и, особенно, характера взаимоотношений со значимым окружением (объектами) в раннем детстве. Причем, как правило, эти представления базируются на широкой клинической практике, т.е. имеют эмпирические основания. Применительно к социальной психологии теоретические построения и эмпирические находки представителей психоаналитической и, особенно, психодинамической ориентации продуктивны к рассмотрению области структуры и особенностей формирования самости, социальной идентичности личности, механизмов и процесса социализации, влияния характера взаимоотношений на их проблемность.

Очевидна тенденция взаимообогащения различных традиций достижениями друг друга как в плане расширения концептуального аппарата, так и в плоскости появления новых инсайтов. Примером такого обогащения является следующая традиция, к анализу которой мы переходим – условно обозначаемая мною как социально-когнитивно-наученческая.

Формирование Я-концепции личности.

Сегодня считается достаточно признанной невозможность рассмотрения самости вне ее взаимосвязи с влиянием социального окружения. Более того, существует достаточно много радикальных подходов, рассматривающих самость как чистый продукт социального окружения (Markus и Cross, 1990: 577-591). Предтечей такого подхода является James, выделивший социальную самость в качестве одного из аспектов единой самости. Cooley, в своей концепции зеркальной самости рассматривает ее как производную соотнесения себя с точками зрения значимых других. Baldwin формулирует более комплексный взгляд на социальную природу самости, представляя ее не как пассивную рефлексию себя в глазах других, а как активный процесс взаимодействия Я-концепции со взглядами на ее значимых других, приводящий к образованию их гармонического единства Особая роль в развитии представлений о социальной сущности самости принадлежит Mead, подчеркивавшему, что индивид становится социальной сущностью только включая в мир собственного Я мир оценок его другими людьми, соотнося собственные оценки и действия с реакциями на них со стороны значимых других, включая их в самих себя. Развитие идей о межличностной или интерперсональной самости связано так же с именами Sullivan, Bowlby и другими исследователями.

На сегодняшний день в рамках различных психологических традиций и школ накоплен огромный фактический материал со всей очевидностью демонстрирующий зависимость как самости в целом, так и Я-концепции, в частности, от значимого социального окружения. Причем эти доказательства получены психологами, работающими в области психологии развития (Stern, Trevarthen), зоопсихологами (Gallup), теоретиками объектных отношений (Machler, Kernberg, Fairbairn) и другими.

Принципы формирования Я-концепции личности

Формирование Я-концепции является весьма сложным процессом, рассматриваемым с позиций различных теоретических подходов, выдвигающих в качестве базовых те или иные принципы. Любопытно, что все эти подходы как бы дополняют друг друга, высвечивая те или иные аспекты становления и развития системы представлений человека о самом себе. Это выступает наглядным представлением продуктивности интегративной эклектики.

Зеркальное отражение. Откуда же появляются эти представления человека о самом себе? Стандартный ответ предлагает символический интеракционизм - из реакций на себя со с стороны окружающих людей, точнее - значимого социального окружения. Вводя понятие зеркальной самости Cooley, описывал ее как следствие воображений или предположений людьми решений других людей в отношении их самости. Эта же идея была скрупулезно проработана Mead. Рассматривающего процесс формирования представлений о самом себе, как интернализацию мнений и оценок значимых других.

Появляясь на белый свет человек не обладает какой-либо системой критериев оценки самого себя. Он усваивает эти оценки от других и формирует на этой основе собственную систему критериев и представлений. В многочисленных исследования, проведенных по данному вопросу показана зависимость Я-концепции от отношений с первичными воспитателями, ровесниками и иными значимыми другими. Это влияние со стороны значимых других особенно возрастает в отношении тех компонентов Я-концепции для которых не имеется достаточных оснований для собственных заключений. Это влияние особенно возрастает при единодушии оценивающих значимых других. Не трудно представить, что если вам коллективно внушается мнение о вашей бездарности, то это может, как минимум, привести к формированию вопроса о наличии каких-то оснований для подобного рода оценок. Чувствительность к оценкам других в купе с повышенной само-абсорбцией может привести к высокой изменчивости, которую Rosenberg (1986) назвал "барометрической Я-концепцией", флуктуирующей от ситуации к ситуации в зависимости от реальных или воображаемых оценок других людей.

Эта зависимость от значимых других или от рефлексируемого одобрения во многом определяет и проблемное поле человека. В частности, как свидетельствуют проведенные под моим руководством исследования феномена стигматизации (Янчук, Смирнова, 1998), становление человека "козлом отпущения" во многом определяется его повышенной чувствительностью к негативным реакциям других. Сталкиваясь с недоброжелательными оценками он либо смиряется с собственной бездарностью, либо озлобляется, неадекватно реагируя на происходящее. Формирование этой предустановленности к враждебному отношению отрицательно проявляется и при смене социального окружения. Попадая в новую среду, человек со страхом ожидает проявлений враждебности. Это ожидание приводит к неадекватной интерпретации нейтральных реакций со стороны нового окружения как враждебных, что в конечном итоге, и приводит к формированию у него предубежденного отношения. Еще несколько таких подтверждений собственной стигматизированности может сформировать наученную беспомощность со всеми вытекающими последствиями.

Рефлексивное одобрение может привести к росту самоактуализации личности, неодобрение - к ее краху. В частности именно оно лежит в основании процесса социальной адаптации лиц с какими-либо отклонениями. В частности, в технологии, применяемой анонимными алкоголиками упор делается на применение рефлексивного одобрения со стороны "друзей по несчастью" на заседаниях групп встреч. Сталкиваясь в обычной среде с постоянными косвенными подтверждениями собственной ущербности (предложения выпить, ирония, скепсис и т.п.), бывший алкоголик нуждается в поддержке, которую и получает со стороны своих. Во-первых, он получает круг общения, не связанный с необходимостью использования алкоголя "для раскрепощения. Во-вторых, никто иной как бывшие алкоголики не может оценить и эмпатироваться к ситуации, переживаемой проходящим реабилитацию, наглядно осознавая к каким последствиям может привести возвращение к пьянству. Эта то поддержка и выступает одним из самых действенных средств реабилитации.

Понятно, что возможности социального одобрения не безграничны, но по отношению к определенным проблемам они обладают очень высоким позитивным потенциалом. В исследованиях Rosenberg (1973) было показано, что дети от трех до двенадцати лет уже обладают потенциалом избирательности в отношении мнений значимых других, в частности используя механизм дискредитации. Rosenberg приходит к выводу, что мы склонны рассматривать себя подобно тому "как нам кажется думают другие, являющиеся значимыми для нас и чьему мнению мы доверяем" (там же, стр. 857). Эти значимые другие представляют своеобразную внутреннюю референтную группу для нас. Причем внутренняя референтная группа может быть как реальной, так и гипотетической. Сам Mead говорил по этому поводу, что мы не рассматриваем себя так, как нас рассматривают другие, а скорее как генерализованные другие (1934). Таким образом, рефлексивное одобрение скорее должно рассматриваться как способность человека к отражению представлений о нем значимых других людей, но это мнение, при прочих равных, может обладать весьма высокой действенностью, особенно в ситуации отсутствия каких-либо определенных собственных критериев самооценки. В свете современных представлений мнение значимых других выступает в качестве, во-первых, установленной повестки дня, как бы формирующей круг вопросов, на который обращает внимание человек при оценке самого себя в, во-вторых, интерпретационного фрейма (Yanchuk, 1998), задающего характер и направленность интерпретации наблюдаемого и анализируемого.

Социальное сравнение. С течением времени, по мере формирования собственной системы критериев самооценивания, человек начинает все больше внимания уделять сравнению себя с другими. Этот процесс, получивший название социального сравнения впервые стал объектом серьезного психологического анализа еще в работах James, а в последующем Festinger, разработавшим теорию социального сравнения. В известной формуле определения самоуважения как результата деления успеха на уровень притязаний James показывает, что чем выше уровень притязаний, тем сложнее их удовлетворить. Festinger (1954) показал, что сравнивая себя с другими, индивид получает возможность оценки собственных способностей, привлекательности, качеств личности и корректности поведения или взглядов. Festinger выделяет две функции сравнения себя с другими: нормативную и сравнительную. В нормативном сравнении индивид научается нормам, ценностям и аттитюдам, которые могут быть интернализованы и стать регуляторами поведения. Сравнительная функция предоставляет человеку информацию о своих способностях, характеристиках и атрибутах. Festinger считал первичной функцией социального сравнения точную оценку способностей и аттитюдов. Как результат, он отмечал склонность людей сравнивать себя со сходными другими.

Формулируя содержание принципа социального сравнения можно сделать следующее определение - человек, формируя представления о самом себе, сравнивает, во-первых, свое настоящее с прошлым, а притязания с достижениями; во-вторых, он сравнивает себя с другими людьми. Причем, последнее всегда реализуется не в абстрактной, а в конкретной системе координат и будет переживаться не в некоей абстракции, а в индивидуальной конкретике. Лучший ученик в никудышной школе все равно по самоощущению будет отличником, точно так же, как худших ученик элитнейшего лицея, прошедший сложную процедуру отбора, все равно по самоощущению будет худшим. Понятно, что человек живет не в местечково изолированной замкнутой системе. Он пользуется средствами массовой коммуникации, вроде бы предлагающей ему массу оценочных эталонов и идеалов, но в реальной жизни он все равно выходи в конкретную аудиторию и соотносит себя с непосредственным окружением, получая удовлетворение или разочарование. Причем, обладая высокой степенью свободы и активности он может сам задавать сравнительную эталонную систему, используя все наличные ресурсы кумиризации и дискредитации. В ситуации конкуренции всегда имеется возможность либо дискредитации, либо устранения конкурента. Точно так же как существует и возможность абсолютизации собственных достоинств посредством сравнивания ее с заведомо выигрышной системой координат.

Отмеченная Festinger склонность людей сравнивать себя со сходными другими, можно отметить феномен своеобразного подыгрывания себе в верификации собственных выводов. К кому обращается человек принимая решение по какому-либо значимому вопросу - к близким. Правда забывая при этом, что близкие придерживаются сходных взглядов или просто не хотят обидеть его вынесением отличных от косвенно навязываемых спрашивающим совета. Вспомним так же вашу реакцию на отличающийся от запрограммированного ответ. В то же время, очевидно существование огромного количества людей придерживающихся отличных, в том числе и диаметрально противоположных, мнений и оценок.

Роль принципа социального сравнения в формировании Я-концепции была показана во многих исследованиях. Wood (1989) обозначает три функции социального сравнения: самооценка, саморазвитие и самовозвышения. В случае самооценки индивид сравнивает себя с другими для диагностирования и дифференциации информации о своих способностях. Получение этой информации создает основания для саморазвития. Наконец, саморазвитие создает предпосылки для самовозвышения. Социальное сравнение предоставляет человеку информацию не только о его достоинствах и недостатках, но и об уникальности.

Социальное сравнение является и необходимым условием саморазвития и самоизменения. Во-первых, человеку нужны координаты для самомониторинга изменений. Во-вторых, ему необходимо подтверждение реальности этих изменений, которое, опять-таки, осуществляется в сравнении себя с другими. В-третьих, ему необходимо внешнее подкрепление со стороны значимого окружения. По этой причине прогнозирую коррекционную работу по развитию тех или иных свойств и качеств личности, надо включать необходимость создания среды сравнения на которой человек может фиксировать позитивную динамику. Если этой среды нет становится сложным убедить человека в позитивных последствиях осуществляемых им действий.

Самопрезентация и самоверификация. Формирование Я-концепции необходимым элементом включает и процессы самопрезентации и самоверификации. Формируя некоторый образ собственного Я человек осуществляет своеобразную проверку точности этого образа и адекватности представлений о самом себе. Эта адекватность не может быть достигнута каким-либо иным путем кроме соотнесения с оценками, осуществляемыми другими людьми. В соответствии с принципом самопрезентации и самоверификации, формируя представления о том или ином аспекте собственного я, человек, первое, моделирует его в воображении, строит модель презентации, наконец, антиципирует возможные реакции на данное предъявление со стороны других людей, и выступающие в качестве основного критерия адекватности - неадекватности. Второе, сравнивает антиципируемую реакцию с реальной и, в случае субъективной констатации совпадения, - укрепляется в осознании адекватности, в случае же несовпадения - предпринимает шаги по корректировке до момента совпадения. Третье, осуществляет текущий мониторинг адекватности, внося коррекции при необходимости.

Наиболее полно описание процесса самопрезентации представлено в работах Swann (1983, 1984, 1985, 1987) в рамках разрабатываемой им теории самоверификации, более подробное описание которой будет приведено в разделе "Социальное познание людьми друг друга".

Самоатрибуция. По мере накопления человеком некоторой суммы представлений о себе и об окружающем мире Я-концепция стабилизируется и человек в больше степени начинает полагаться либо на собственное мнение, либо на устойчивые оценочные шаблоны, зафиксированные в его опыте. Этот аспект, связанный с эмпирической констатацией полагания на свои, пусть даже и неадекватные оценочные суждения, стал предметом рассмотрения автора теории самовосприятия Bem (1972). В своем оригинальном содержании теория самовосприятия рассматривает вопросы, связанные с оценкой людьми своих внутренних состояний. Bem отмечает, что люди в определенных случаях приходят к постижению своих внутренних состояний "из наблюдений за своим открытым поведением и / или из обстоятельств, в которых это поведение реализовывалось" (там же, с. 5). В качестве примера он приводит те ситуации, когда у людей нет необходимых оснований для объяснения тех или иных своих состояний и испытывая их, например находясь в подавленном состоянии, они выдвигают объяснение, что они испытывают его потому, что им плохо или пытаются найти внешние причины.

Это же имеет место и по отношению к ситуационным факторам. Оказываясь в тех или иных обстоятельствах и испытывая соответствующее состояние, человек приписывает его их влиянию, хотя на самом деле состояние спровоцировано именно самой ситуацией. В частности, многим из нас известны примеры тенденциозных придирок к окружающим в состоянии раздражения. Причем, человек искренне верит и пытается себя убедить в том, что именно они и являются первопричиной. Bem отмечает, что "в зависимости от степени неопределенности, размытости и трудно интерпретируемости внутренних импульсов, человек функционально может оказаться в том же состоянии, что и внешний наблюдатель, наблюдатель, полагающийся на внешние сигналы при совершении выводов о внутреннем состоянии наблюдаемого" (там же).

В общем, в соответствии с принципом самоатрибуции, в процессе формирования представлений о самом себе и причинности совершаемых действий, человек полагается на информацию из трех следующих источников: анализ внутренних импульсов; наблюдения за своим открытым поведением; и анализ обстоятельств, в которых это поведение реализуется. Чем противоречивее и неопределеннее внутренние импульсы, тем в большей степени он полагается на свои поступки и обстоятельства, в которых они реализовывались. Причем, данный принцип реализовывается не только на уровне индивидуального, но и общественного самосознания. Так, в 1960-70-е годы большинство жителей СССР легко "справлялись" с "происками" западной пропаганды в отношении недостатков социалистического строя, находя в качестве контраргументов многочисленные примеры "язв капитализма", подсовываемые отечественными средствами массовой информации. Когда же эта уверенность рухнула к концу 1980-х годов, они стали повышенно доверчивы к суждениям любого западного, да и отечественного шарлатана.

Иерархизация. По мере накопления представлений об особенностях формирования и проявления Я-концепции на первый план начали выходить исследования, связанные с выявлением ее структурной организации. Наиболее полно вопросы организации Я-концепции были изучены Rosenberg (1982; 1986). Он впервые предложил иерархическую структуру, в которой реализуется принцип соподчинения. В соответствии с предложенным Rosenberg принципом психологической центральности представления человека о самом себе организуются в структуру, в которой вышестоящие элементы, определяют нижестоящие и, в конечном итоге, - самоотношение и мироотношение личности.

К психологическим центральностям или ядру Я-концепции относятся те элементы, свойства, качества, социальные роли и т.п., которые оцениваются как субъективно значимые. Это своеобразные струны души человека, к которым он особенно чувствителен. В качестве таковых могут выступать внешний облик или его деталь, интеллект, положение в обществе, материальные возможности и многое многое другое. Примером такого рода центральности могут выступать курносый нос, веснушки, фирменная одежда и т.п. Причем в тот или иной момент времени эта психологическая центральность может быть доминантной, направляя все помыслы человека, например, неугасимое стремление к косметической операции, покупке соответствующей "шмотки", встрече с кумиром и т.п.

Психологические центральности индивидуализированы и облают возрастной спецификой. Важно отметить значимость их знания в выстраивании взаимоотношений с человеком, в частности, не наступания на "мозоли". Если человек особенно чувствителен к своей внешности, то любое критическое замечание в ее адрес может вызвать весьма болезненную реакцию. Если моральное Я находится на далекой периферии, то любое взывание к совести заранее обречено и т.д. и т.п.

Смысловая интеграция. Вполне понятно, что перечисленные принципы не функционируют по отдельности, что они связаны друг с другом и доминирование одного из них соответствующим образом сказывается на других. Идея единства и смысловой интегрированности в формировании Я-концепции отмечалась И.С. Коном, подчеркивавшим, что "понятие смысловой интеграции - более емкое - подчеркивает не только системность, целостность "образа Я", но и его ценностно-смысловой характер, неразрывную связь когнитивных аспектов "самости" (что, насколько и благодаря чему осознается) с мотивационными" (1984: 240). Другое дело что сама эта смысловая интегрированность далеко не всегда описывается в ее проявлениях рациональностью и целостностью. Эта проблема уже затрагивалась выше, здесь же я хочу подчеркнуть, что часто человек в своих проявлениях часто демонстрирует диаметрально противоположные грани собственного Я, что создает сложности в описании и объяснении интегрированности его образа.

Рассмотренные принципы формирования Я-концепции не являются исчерпывающими, точно так же как не представляют они какой-либо завершенной системы. Это не является и основной целью данного раздела. Основной задачей скорее являлось знакомство читателя с подходами и достижениями в проблемной области. Теперь остановимся на возрастной динамике Я-концепции и ее особенностях.

Возрастная динамика Я-концепции

Вопрос о том, как и когда возникает Я-концепция довольно сложен для рассмотрения и, прежде всего, по причине сложности вычленения из самосознания взрослого человека своеобразия его эволюции, а у ребенка - освобождения интерпретации его проявлений опять-таки от теоретического интерпретационного фрейма самого исследователя, видящего в тех или иных проявлениях либо подтверждения, либо опровержения своей модели (Yanchuk, 1998).

Тем не менее, общепризнанной считается точка зрения о том, что образ собственного Я первоначально неотделим от образа первичного воспитателя (Bretherton, 1988; Stern, 1985). Stern выдвинула гипотезу, что в возрасте 9 месяцев образ Я у ребенка представлен лишь в виде отдельных жизненных эпизодов его социальных взаимодействий, представленный в виде "небольших, связанных кусков прожитых жизненных переживаний" (1985: 95). Повторяющиеся эпизоды организуются и превербально репрезентируются как генерализованные репрезентации взаимодействий. Посредством различного рода комбинаций вербальных и невербальных реакций первичный воспитатель формирует реакции младенца фиксируя их. Эти фиксации Stern называет "аффективными настройками". Этот тип взаимоотношений во многом сходен "жестовому общению" предложенному Mead, посредством которого формируется и уточняется образ Я.

Большинство исследователей придерживаются точки зрения Mead о том, что о собственно самости можно говорить лишь при появлении способности осознавать роль других. В этом контексте можно говорить о том, что внутренняя рабочая самость личности ребенка начинает оформляться после одного года (Bowlby, 1969). Именно эта модель и определяет возрастающую способность ребенка управлять переживанием мира. В исследованиях последних лет эта модель получила название схемы самости, организующей репрезентации прошлых жизненных переживаний и избирательно воздействующая на переработку всего континуума информации. Она оказывает влияние на привлечение внимания, кодирование, сохранение, воспроизведение, выведение, планирование и антиципацию, изменяясь и совершенствуясь по мере поступления новой информации.

С обретением языка начинается процесс дифференциации самости. Некоторые аспекты самости обозначаются и таким образом объектифицитруются. Этот новый вербальный канал предоставляет возможность очень эффективного разделения жизненных переживаний и взаимозависимость между самостью и другими становится все более вербальной. Появление языка создает предпосылки и для обретения нового качества самости - личных жизненных переживаний, недоступных другим (Singer и Kolligian, 1987). Таким образом субъективная самость отделяется от самости субъективной, создавая основания для становления самости уникальной, осознания того что наблюдаемое другими может отличаться от того, что есть на самом деле. С этого момента у ребенка начинает формироваться ряд схем самости. К 7-8 годам можно говорить о наличии у ребенка стабильной, хорошо дифференцированной Я-концепции.

Damon и Hart (1988) рассматривают процесс становления самости как стадиальный, выделяя ряд последовательных стадий самопонимания. В раннем детстве самопонимание обычно сосредотачивается на характеристиках собственного состояния, предпочтениях и антипатиях. В среднем детстве дети предпочтительнее используют социальное сравнение относительно значимых других, описывая себя в определенной системе координат. В ранней взрослости акценты смещаются на межличностные характеристики, наконец, в старости - на мировоззрение, философию и мораль. Rosenberg (1986) подчеркивая полностью межличностный характер самости на протяжении всего ее становления и развития, отмечает, в то же время, возрастное изменение ее формы. У детей характерной особенностью является включение других в самоописания, взрослые же более склонны к включению в описания самих себя межличностных чувств, взаимодействий с другими людьми.

В целом, характеризуя возрастную динамику развития Я-концепции можно отметить увеличение количества описательных категорий; рост гибкости и определенности в их использовании, повышение уровня избирательности, последовательности, сложности и интегрированности информации; использование все более тонких оценок и связей между ними; рост способности анализировать и объяснять поведение людей, увеличение внимания к изложению материала, желание сделать его более убедительным.

В процессе взросления образы Я становятся:

1. более дифференцированными и многокомпонентными;

2. более обобщенными, переходя от фиксации случайных, внешних признаков к более широким поведенческим характеристикам и, наконец, к глубоким внутренним диспозициям;

3. более индивидуальными и психологическими, подчеркивая скрытые детерминанты и мотивы поведения, а так же свои отличия от других людей;

4. собственное Я кажется более устойчивым;

5. возникает и постепенно усиливается разграничение и противопоставление наличного и идеального (желаемого, должного) "Я";

6. меняется удельный вес и значимость осознаваемых компонентов и свойств самости (Кон, 1984: 189).

Представленное описание возрастных изменений Я-концепции показывает динамический аспект самости. Однако наряду с динамическим аспектом представляет интерес и аспект статический. Понимая, что аккумулируемая человеком информация вроде бы должна создавать предпосылки для постоянного изменения системы представлений о самом себе, сталкиваясь с реальной жизнью мы замечаем существенный элемент стабильности этих представлений. Причем эта стабильность поддерживается всеми возможными ресурсами, в том числе и уводящими человека от адекватной оценки поступающей информации. Мы не замечаем того, что взрослеем, что меняется отношение к нам со стороны окружающих, что они не столь оптимистичны в оценке наших способностей и т.п. Этот то статический аспект функционирования самости и будет рассмотрен в следующем разделе.

Психологическая устойчивость Я-концепции и механизмы ее поддержания

Одной из центральных проблем рассмотрения специфики функционирования Я-концепции личности является проблема ее устойчивости. Констатация того, что человек находится в постоянном потоке информации, меняющей как его представления о мире, так и о самом себе, сталкивается с фактами избирательного отношения к этой информации во имя сохранения некоторой устойчивости этих представлений. Подоплека этого понятна - если представления будут изменяться по мере поступления любого нового знания, то человек будет просто дезориентирован в происходящем. Более того, у него не будет точек опоры как в миро-, так и самоотношении. Отсутствие стабильности начисто нивелирует и его способность прогнозировать дальнейшее развитие событий, да и сам этот прогноз будет невозможен при условии отсутствия стабильной информации, на которой он должен основываться. Как же человеку удается сохранить относительную стабильность в ориентирах? Чем он жертвует и во имя чего? Какие механизмы использует и как? Ответы на эти и многие другие вопросы будут предложены в настоящем разделе.

Жизненная прозаика представляет огромное количество фактов, иллюстрирующих то, что человек часто не замечает очевидного для других, что он делает многочисленные, казалось бы не имеющие какого-либо рационального объяснения ошибок. В чем их причина. Что кроется за ними? Одним из наиболее общих ответов достаточно очевиден - во имя сохранения устойчивого отношения к самому себе. Посредством каких механизмов? Посредством использования уже представленной выше возможности субъективной интерпретации происходящего, приводящей к возможности избирательного отношения к поступающей информации и ее устраивающей трактовке. Этот процесс избирательного, субъективного интерпретирования, получивший название социально-психологической самозащиты, и рассматривается современными авторами как один из наиболее мощных ресурсов поддержания устойчивости самости в целом и Я-концепции, в частности.

В широком спектре подходов к психологической самозащите особый интерес вызывает психодинамический подход, предлагающий в качестве возможного решения ряд механизмов психологической самозащиты личности, как способов поддержания системы представлений человека в относительно устойчивом и стабильном состоянии. Привлечение психодинамической традиции к анализу категории самости является тем более продуктивным, что именно в ее рамках появляется возможность нахождения достаточно оригинальных и полезных решений по ряду вопросов, вызывающих сложности в рассмотрении с позиций когнитивной и других социально-психологических традиций.

Представления о психологической защите первоначально формировались в рамках психоанализа и обычно ассоциируются с именем Зигмунда Фрейда, хотя он не был оригинальным автором этого понятия. Впервые Фрейд обратился к понятию психологической защиты в работе «Нейропсихология защиты» в 1894 г. В 1926 г. он писал: "Мы вводим его для общего обозначения всех техник, которые «я» использует в конфликте и которые могут привести к неврозу". Это понятие потребовалось ему для модельного описания динамики психических процессов в ходе психотерапевтической работы. (Муки рождения представлений о сопротивлении и вытеснении, как важных составляющих терапевтического процесса, почти зримо ощущаются в его пионерской работе "Толкование сновидений"). Сам Фрейд не считал свою теорию защитных механизмов ни завершенной, ни даже проработанной. Упоминания о тех или иных защитных механизмах разбросаны по различным его работам. В соответствии с разработанной Фрейдом моделью структуры личности (бессознательные желания и инстинкты – «Id», «Ego», «Super–Ego» - система интериоризованных норм и запретов), психологическая защита рассматривается как бессознательные, приобретенные в процессе личности способы «Я» достижения компромисса между противодействующими силами «Оно» и «Сверх – Я», а также внешней действительностью. Механизмы психологической защиты направлены на уменьшение тревоги, вызванной интрапсихическим конфликтом, и представляют собой специфические бессознательные процессы, с помощью которых «Я» пытается сохранить интегративность и адаптивность личности.

Описание механики психологической самозащиты, как совокупности способов поддержания стабильности и устойчивости системы представлений человека о самом себе и окружающем его социальном мире сопряжено с определенными сложностями. Во-первых, описано большое количество различных механизмов психологической самозащиты. Во-вторых, используемые определения этих механизмов часто неопределенны и, как следствие, многотрактуемы. В-третьих, лишь часть из этих механизмов имеет отношение к плоскости социально-психологической самозащиты, направленной на поддержание устойчивости представлений человека о самом себе и окружающем его социальном мире.

Сложность ситуации с определением механизмов психологической защиты иллюстрируется представленными ниже подходами, сформировавшимися в психоаналитической традиции. Анна Фрейд в своей книге «Психология Я и защитные механизмы» указывает, что в работах Фрейда насчитывается около девяти механизмов защиты. В этой книге в 1936 г. впервые была представлена в виде классического психоаналитического подхода концепция психологической защиты. Всего Анна Фрейд насчитывает 15 самостоятельных механизмов, заключая, что "в отдельные периоды жизни и в соответствии со своей собственной конкретной структурой индивидуальное «Я» выбирает то один, то другой способ защиты и может использовать как в своем конфликте с инстинктами, так и в защите от высвобождения аффекта".

В дальнейшем последователи психоанализа чрезвычайно расширили перечень защитных механизмов; параллельно этому делаются попытки их расклассифицировать. Так Г. Нанберг делит все механизмы на две группы: примитивные(проекция, идентификация, обращение в противоположность, замещение) и более сложные, формирующиеся вслед за генезисом «Я»(вытеснение, регрессия, реактивное образование, изоляция, уничтожение). Э. Гловер предлагает рассматривать механизмы защиты как бессознательные механизмы, которые могут быть использованы не только для защитных целей, но и для более позитивных целей; он также выделяет примитивные и более сложные механизмы. Ряд других исследователей называют также амбивалентность, дереализацию, деперсонализацию, торможение и т.д. В работе шведского психоаналитика Х. Себэка, посвященной анализу современных представлений о защитном процессе, приводится список из 27 защитных механизмов. Среди этих защит имеется несколько таких, существование которых признается практически всеми авторами (вытеснение, регрессия, реактивное образование, изоляция, проекция, интроекция, отрицание, интеллектуализация, рационализация, сублимация), а есть и такие, которые упоминают лишь немногие.

Общей чертой в традиционном психоаналитическом представлении о психологической защите является их интраличностная локализация:

• вытеснение: психотравмирующий конфликт выносится за пределы «поля сознания», в область неосознаваемого;
• реактивное образование: процесс, который при возникновении какого-либо желания преобразуется в прямо противоположное желание (например, преувеличенная «псевдолюбовь», за которой скрывается ненависть, и т.п.);
• проекция: перенос своих личностных черт на других людей;
• интроекция: восприятие черт «значимых других» как частей своего «Я»;
• идентификация: отождествление себя с каким-либо объектом внешнего мира;
• изоляция аффекта: мысль и действие отрываются от аффекта;
• отрицание: человек ведет себя так, как будто не помнит о совершении какого-либо поступка, но без амнезии, сопровождающей истинное вытеснение;
• интеллектуализация: при воспоминании о психотравмирующей ситуации возникает повышенная речевая активность, на разговор ведется «вокруг да около», не касаясь основной проблемы, которая как бы «отвергается»;
• рационализация: приведение логических рассуждений для маскировки желание («виноград, который недоступен, - зелен»), сознательное обесценивание утраченного;
• сублимация: смена предмета катексиса (от сексуального объекта к другому, социально одобряемому объекту);
• регрессия: возвращение в условиях стресса к онтогенетически более ранним или менее зримым типам поведения;
• смещение: разрядка эмоции (обычно эмоции гнева) на объекты животных или людей, воспринимаемых индивидом как менее опасные, чем те, которые действительно вызывают гнев.

Не останавливаясь на вопросе обсуждения перечисленных обоснованности перечисленных подходов, сконцентрируемся на конкретных механизмах так или иначе проявляющихся в обеспечении устойчивости самости, исходя из общей информационно-процессуальной посылки о их предназначении в устраивающем субъекта трансформировании угрожающей устойчивости самопредставлений индивида информации.

Вытеснение - подавление, исключение из сознания информации, вносящей напряжение и тревогу в сознание. Сталкиваясь с тревожной информацией человек предпринимает целенаправленные неосознаваемые усилия для того чтобы "честно" забыть ее, обеспечивая сохранение позитивного самоотношения. Примером применения такого рода защиты является целенаправленное выталкивание из сознания собственных негативных действий, а так же событий отрицательно характеризующих личность.

Подавление - блокирование неприятной, нежелательной информации, осуществляемое при переводе ее из воспринимающей системы в память, либо при выводе из памяти. Нежелательная информация маркируется таким образом что бы в последующем не воспроизводиться. Исследования когнитивных психологов показали наличие существенных сложностей связанных с припоминанием информации, вызывающей отрицательные эмоции.

Отрицание - стремление избежать новой информации, несовместимой со сложившимися представлениями. Человек становится невосприимчив к тем граням своей жизни, которые чреваты для него неприятными ощущениями. В данном случае имеет место своеобразная "страусиная" стратегия, выражающаяся в том, что человек ничего не хочет видеть и слышать, неосознаваемо тревожась, что выстроенный им иллюзорный мир рухнет.

Избегание - тенденция избегания фрустрирующей ситуации или объектов, ассоциирующихся с неприятными воспоминаниями. Этот механизм проявляется в стремлении людей не встречаться со знакомыми, оказавшимися свидетелями их негативных проявлений, а так же мест, напоминающих о неприятных событиях.

Обособление - изоляция, обособление внутри сознания особых зон, связанных с травмирующими факторами, часто ведущие к расщеплению, диссоциации личности. В рамках сохранения "собственного лица" люди часто как бы обособляют свои негативные действия, объясняя себе их тем, что они вынуждены экстраординарными обстоятельствами. В обычных обстоятельствах эти действия просто не имели бы места. Так, человек, совершивший хамский поступок, вызвавший осуждение, начинает выгораживать себя, ссылкой на вынудившие его обстоятельства.

Рационализация - самообман, попытка рационально обосновать абсурдный импульс или идею. Примером рационализации является стремление найти у несимпатичного человека уймы несуществующих недостатков. Причем рационализация может быть как негативно, так и позитивно валентной. Примером позитивно валентной рационализации является кумиризация или идеализация героя, вождя, идола и т.п. В частности, влюбленные часто приписывают друг другу набор качеств объективно не присутствующих, что часто создает основу для последующих разочарований. Логика тут простая - моим избранником может быть только идеал, а следовательно у него должен быть такой набор позитивных характеристик.

Проекция - бессознательный перенос собственных чувств, влечений, качеств на другое лицо. Нечистый на руку рассматривает и всех остальных как таких же. Курильщик снимает тревогу находя себе подобных. Двоечник восстанавливает позитивное самоотношение в случае нахождения "друзей по несчастью. Как и в случае рационализации можно говорить о позитивно и негативновалентных разновидностях. В случае позитивновалентной проекции человек начинает проецировать свои позитивные качества на избранного другого, забывая что присутствие их вовсе не является нормой. Человек отдающий долги не сомневается, что такой же ответственностью обладает и берущий в долг. Правда у берущего может сработать иная логика - беру чужие и ненадолго, а отдаю свои и навсегда.

Идентификация - разновидность проекции, неосознаваемое отождествление себя с другим человеком и перенос на себя желательных свойств и качеств. Особенно характерна для младшего возраста, в котором часты случаи ролевой идентификации с героем. Ребенок начинает верить в то, что он Рембо и ощущает себя сильным и уверенным.

Конверсия - изменение значения, содержания явления на более приемлемое. Человек обозначает то или иное негативное деяние более мягким термином, тем самым уменьшая остроту переживаний. Не украл, а взял, не сбежал, а ушел и т.п. Причем, конверсия часто используется и для успокоения общественного самосознания. В 1980-е годы общественное самосознание граждан СССР травмировало распространение воровства на производстве. Было найдено простое решение - обозначение "вор" было заменено на "несун" и проблема, как это ни удивительно смягчила свою остроту. И если к акту воровства следовало применять уголовное наказание, то к акту "выноса" или "вывоза" - административное.

Регрессия - замена значимой, но труднодостижимой цели на менее значимую, но легче достижимую. В данном случае человек, опасаясь возможной неудачи в решении сложной задачи (например поступления в престижный ВУЗ) выбирает задачу попроще, а для себя рассказывает "сказку" о том, что образование можно получить везде, прилагая соответствующие усилия и обладая способностями, в наличии которых у себя он не сомневается.

Компенсация - неудачи в одной сфере деятельности компенсируются сверхдостижениями в другой. Примером компенсации является "уход" в работу, семью и т.п. Когда человек, предчувствуя возможные претензии в собственный адрес начинает создавать возможную почву для самооправданий по поводу собственных неудач в определенной деятельности своей полной отдачей другому. Поэтому существующие шаблоны типа " своих детей не умеешь воспитывать нечего воспитывать чужих" вовсе не являются аксиомой. Более того, существуют примеры того когда человек неудачливый в собственной семейной жизни добивается выдающихся успехов в учительстве.

Фантазия - использование в качестве заместителей достижений их образов. Человек достигает в мечтах глобальных целей и удовлетворяется. Примером такого рода является маниловщина.

Формирование реакций - включает подчеркивание представлений и характеристик, противоположных наличным недостаткам. Например, мать неосознаваемо ненавидящая ребенка всячески демонстрирует свою любовь к нему, человек, склонный к гомосексуализму - становится Доном Жуаном (Rosenberg, 1986:550).

Перечисленные механизмы социально-психологической самозащиты самости конечно же не исчерпывают всего их многообразия. Собственно говоря я и не ставил себе такой цели - при желании их можно дополнять и дополнять. Основной задачей была демонстрация того, какими ресурсами обладает человек для поддержания позитивного самоотношения или оправдания собственных деяний. Повторяю, такая возможность заложена второсигнальностью его саморегуляции. Обладая возможностью множественной интерпретации событий люди обладают возможность наделения их самыми разнообразными смыслами.

Эта возможность переинтерпетации в целях сохранения позитивного самоотношения, а в конечном итоге устойчивости Я-концепции часто ассоциируется с так называемыми самоудовлетворяющими предубеждениями или тенденциями (Майерс, 1997). Данный автор выделяет следующие из них:

• объяснение причинности, направленное на поддержание самоудовлетворенности (человек отбирает причины, устраивающие его и игнорирует - не устраивающие);
• сравнения в собственную пользу (избирается устраивающая система координат или эталонов и провозглашается единственно верной);
• склонность к самообольщению;
• переоценка желательности именно совершенных действий в данной ситуации (я не мог поступить иначе);
• переоценка точности сформировавшихся представлений и принятых решений (у меня верная информация и принятое решение является наиболее оптимальным в данной ситуации)
• забывание прошлого в выгодном для себя свете;
• стре6мление к нахождению дополнительных возможностей самооправдания при невозможности избавиться от воспоминаний о совершенных негативных действиях;
• склонность выдвигать в качестве критериев оценки других людей собственных сильных сторон;
• преувеличение объективности результатов проверки собственных действий в случае их позитивности;
• склонность к эгоцентризму, проявляющаяся в преувеличении собственной ответственности за действия других людей при объективно весьма незначительной роли для них ( стремление дать совет при отсутствии просьбы о нем);
• склонность к рассмотрению собственных поведенческих мотивов как более позитивных, а мотивов других людей - как менее позитивных (я помог по причине собственной альтруистичности, он - из-за корысти);
• нереалистический оптимизм в отношении будущего развития событий;
• курьезная тенденция улучшать собственный имидж путем недооценки согласованности действий других людей.

Общая направленность перечисленных самоудовлетворяющих предубеждений очевидна - сохранение позитивного самоотношения. Не преувеличивая универсальности описанных Майерсом эмпирически подтвержденных фактов, отмечу их соответствие общей логике обеспечения устойчивости позитивных самопредставлений.

Глоссарий

Аутентичность – понятие, обозначающее тождественность внешне проявляющихся качеств личности их внутренней выраженности. Как правило, рассматривается во взаимосвязи со своей противоположностью – неаутентичностью, под которой понимается осознание того, что внешне презентируемое не совсем (или совсем) не соответствует внутренне присущему.

Самость (Self) – всеобщность присущего ей (В. Джемс). В широком смысле – все то, что связано с человеком и оказывает влияние на его само- и мироотношение. По П. Бруно,